Из жизни непродажных - Ирина Волчок

Лана дочитала материал, посмотрела на Олега.

- Ну, что скажешь? - спросил он.

- Интонация новая для тебя. Обычно ты прямолинеен, язвителен. А здесь тон раздумчивый, даже порой кажется, словно ты сомневаешься в чем-то… Олежка, можно, я его через часок снова прочитаю? Я помню, когда ты обещал сдать статью, но… я сама с дядей Борей поговорю.

- Я так плохо написал? - насторожился Олег.

- Да нет же, здорово! Только… я ведь сама участница всех этих событий и читала невольно с этой точки зрения. А надо попробовать с точки зрения человека, который ничего, кроме сплетен, об этом не знает.

…Минут через сорок Лана вошла в кабинет и тихо, уважительным жестом положила листки со статьей перед мужем.

- Олежка, ты - гений.

- Вот даже как! - засмеялся он.

- Эта интонация - просто то, что надо! Я бы метала молнии и топала ногами, и все бы решили, что это запоздалая истерика. А ты немножко приподнялся над событиями - и все как на ладошке. Гений, говорю же!

- Конечно, кто бы сомневался, - гордо согласился Олег, откровенно радуясь похвале жены. - Ну, что, отдаю дяде Боре?

- Да! И заметь, почти вовремя. Я его предупредила. Да ладно, выходим еще через три дня, так и так успевается… Дисциплинированный ты наш…

Прежде чем скинуть текст в компьютер своего зама, Олег прочитал его еще раз.

Пока он писал эту статью, в нем словно начала плавно разворачиваться туго закрученная спираль, аккуратно разнося на свои места то, что было сдвинуто вихрем последних событий.

Оказывается, он богатый и счастливый. Он - обладатель ценностей, которые котируются вечно: любимая женщина и их общие дети. И Пашка, друг, с которым они прошли огонь и воду. А медные трубы Пашка благополучно миновал сам… Барин! Какой барин? Каким он был, таким он и остался. Пашка-губернатор ничем не отличается от Пашки-фермера. Что можно считать явлением уникальным… И капитан, который теперь майор!… И Санька Матросов! Выходит, встряска была на пользу? Что же, спасибо сказать Царькову за то, что он заставил сделать такую… ревизию души.

В конце января Павел запустил свой новый комбинат по производству молочной и мясной продукции. Открытие прошло торжественно, присутствовали все первые лица области и города. Говорили речи, упоминали и огромное количество новых рабочих мест, и то, что животноводческим хозяйствам области теперь есть куда сбывать свой товар, и то, что комбинат будет вырабатывать продукцию по особым технологиям, без генномодифицированных добавок. Колбаса - так из мяса, молоко - так молоко…

Представители всех родов СМИ были не только свои, областные, но и столичные. Пуск комбината показали все телеканалы.

- Ну, теперь держись, Стечкин! Не подведи фамилию! - сам себе сказал Павел, когда уже сидели за чаем у Камневых.

- Паш, как же это все так совпало?… И газету в этом городе купил, и комбинат построил. А тут и место губернаторское освобождается. И вот ты уже ферзь! Ну, скажи честно: комбинат строил с расчетом на губернаторство? - спросила Лана.

- Человек предполагает, а Бог располагает, - хитро подмигнул ей Павел. - Да нет, Ланочка, ничего я заранее не планировал. Я, честно говоря, до того момента, как мне впервые сказали, что мою кандидатуру на этот пост рассматривают, и в мыслях никогда ничего подобного не держал. Губернатор! И не мелькало даже. А потом подумал: я пятнадцать лет назад где был? Кем? Владельцем крохотной, захудалой фермы. Спасибо Олегу: он ведь не только помог отстоять тогда землю и хозяйство. Он мне показал, что человек, если не сдается, всего достичь может. Я с тех пор так в свои силы поверил, что и пошло у меня, и пошло! Так чего ж останавливаться, если шагается?

- Да, Паша… Теперь у меня нет никаких сомнений: областная дума за тебя проголосует единогласно, - сказала Лана.

- Ланочка, девочка моя! Ты и впрямь думаешь, что я мечтаю быть губернатором? - изумился Павел.

- Не знаю, Паш… Мне казалось, ты этим доволен.

- А муж твой сразу почувствовал, что для меня это груз тяжеловатый. Он мне так и брякнул спроста: на фига тебе это губернаторство… Было такое, москвич?

- Было, - подтвердил Олег, молчаливо слушавший диалог жены и друга.

- Мне, Ланочка, интереснее другое: чтобы твои детки, в том числе и будущий, цельное молоко пили. И чтобы колбасу трескали, какую когда-то царю к столу подавали! Знаешь, как у меня наука трудится? Куда там Западу! Такое оборудование сочинили, такие технологии! Вот что мне дорого. А губернаторство… Москвич говорит, что я утопист. Что невыполнимую миссию на себя возложить собираюсь. А что ж раньше времени решать, выполнимая или невыполнимая… Ну, может, и не все получится. Но что-то ведь и получится! С вашей помощью, между прочим.

Олег и Лана переглянулись. - Ты имеешь в виду «Объектив»? Видимо, было что-то в интонации Олега, потому что Павел ответил как-то неуверенно:

- Ну-у… да… А чо? Я неправильно думаю? Нет, ты не подумай, я ведь не принуждаю… на меня работать. Ты независимая пресса - и всё.

Олег с Ланой снова переглянулись.

- И чо вы все переглядываетесь? - возмутился вдруг Павел. - Постыдились бы!…

- Да не заводись ты, Паша! Я ведь уже сказал тебе - помнишь, когда в Москву ехали? - я с тобой, мне нравится направление твоих мыслей. Но еще я сказал, что у меня есть несколько условий. Вернее, всего два. Но необходимых.

- Так давай излагай эти свои важные условия! А то переглядываются, как… Штирлицы у Мюллера!

Воображение Ланы тут же показало картинку: два невозмутимо серьезных Штирлица посылают друг другу многозначительный взгляд, а Мюллер ест кислое яблоко и морщится. Она прыснула.

- Чо ты? Ну чо ты еще и хихикаешь?! - шлепнул ладонью о стол Павел, да, как на грех, попал прямо в тарелку с эклером. Изумленно воззрился на толстую колбаску крема на своей руке - и вдруг стал старательно облизывать пальцы. Колбасный магнат сейчас был похож на Винни-Пуха, увлеченно дегустирующего мед. Теперь и Олег засмеялся. Павел пыхтел-пыхтел, но не выдержал и тоже расхохотался.

- Скажите вы мне, Камневы, - сказал он, отсмеявшись, - почему я на вас не обижаюсь? Высмеивают, в переглядки играют, условия ставить собираются - а я все терплю… Я, такой трепетный и ранимый, от вас все терплю…

- Вот! - подхватил Олег - Это и есть второе условие: критику «Объектива» - терпеть. И исправляться.

- И это ты называешь условием? - даже обиделся Павел. - Бессовестный. Со мной - и о таком говорить! Это само собой разумеется!

- Все течет, все изменяется, Паша, - ответил Олег. - Сегодня ты думаешь так, а когда во власть войдешь, прилипалами обрастешь - критика тебе может и не понравиться. Тогда ты ситуацию совсем с другой стороны видеть будешь.

- Ты думаешь? - Павел помрачнел. - Может, резон в твоем трагическом монологе и есть. Но я знаю, как избежать этой беды. Я с тобой буду все время обо всем советоваться.