Самый темный секрет - Джена Шоуолтер

-Что случилось?

Ты всегда называла меня "малыш", когда ты думала, что я был ...

Мика. Именно тогда он испытывал неприязнь, даже думая, отвратительное имя. Его понимание распространялось на Хайди и только Хайди. Помимо того, чтобы быть ловцом, ублюдок держал ее, вкушал ее, и в то время как Амун знал, что был иррационален, он презирал каждого человека, который когда-либо испытывал от этого удовольствие. Его удовольствие. Все же ты обращаешься ко мне моим именем, закончил он мрачно.

Выражение её лица смягчилось, освещая деликатность ее черт. - Единственный человек, которого я когда-либо называла малышом - это ты.

Ну, тогда хорошо. Это было приятно. Он поцеловал ее в порыве. Их языки сплелись вместе, беря, давая, их зубы сталкивались. Руки начали бродить, каждое новое прикосновение увеличивало их горячность. Он придал чашевидную форму ее груди, ее украшению бисером сосок уперся в его ладонь, он застонал.

- Я хотела бы, чтобы они были больше, - сказала она.

Ее груди? Почему?

- Мужчинам нравятся большие.

Кто-то сделал ее застенчивой, понял он, и он хотел убить это кого-то. Этому мужчине нравятся они. Он сжал. Они были маленькими, как она и сказала, но твердые и замечательно остры. И они действительно были самыми сладкими небольшими вершинками, так как он и думал. Они прекрасны.

Фактически … он снял ее рубашку через голову и разорвал передний зажим ее лифчика. Рюкзак обеспечил им уединение. Поскольку материал осел отдельно, он мельком увидел ее соски, это самый симпатичный оттенок розового, который он когда-либо видел.

Ты такая красивая. Он звучал заторможенным, плевать.

- С-спасибо.

Он склонил голову и втянул одну из маленьких жемчужин более твердую, чем он надеялся. Вздох вырвался из нее, но она не оттолкнула его. Нет, она запуталась пальцами в его волосы и прижала к себе.

Он переключил внимание с одного на другой, приготовленные им в равной мере до мурашек на ее коже. Пока ее живот дрожал в предвкушении каждый раз, когда он двигался. Пока хриплые стоны падали с ее губ, сплетаясь с его именем, с мольбами о милости - на большее.

У Амуна не было любовницы очень долгое время, но он не забыл основы, и его так еще никогда не вели инстинкты. Прикосновение, вкус, обладание, моя. Он мог быть девственником, но он найдет способ понравиться этой женщине, потому что удовлетворить ее потребности не было просто желанием.

Удовлетворить ее было его потребностью.

Ее удовольствие было его удовольствием, и это было то, что ему нужно.

Коснись... вкуси… да, вкуси. Он выпрямился, поймав в сети ее губы. Он должен был вкусить ее снова.

Он хотел сделать это медленно, смаковать каждый ее дюйм. Узнать, что она любит, чего она еще не делала. Но так же, как и прежде, стоило ему ее поцеловать и приласкать, как страсть между ними опять взорвалась. Эти блуждающие руки сжимали, ногти царапали. Он потерся свое членом между ее ног, и она изогнула дугой с каждым скольжением.

После всего, что она сказала ему, он чувствовал, что мог потерять ее в любой момент. Как будто кто-то заберет ее от него, и она очнется в Греции, неспособная вспомнить ни его, ни этот поцелуй.

Они были без рубашек, и когда ее грудь задела его грудь, он с шипением выдохнул. Их поцелуй не прекращался, языки ласкали друг друга, ища, требуя.

Обладать... моя… Он придал ее заднице чашевидную форму и шлепнул ею об него, трение, становящаяся безумным поиском. Лихорадка.

Нет, не лихорадка. Его кровь была в огне, верно, мчась через его вены со стремительностью, которая убьет меньшего человека, но женщина, которую он держал, становилась холоднее с каждой секундой. Ее кожа походила на лед, ее рот шторм, и когда он всосал ее язык, то ледяной шторм наполнил и его.

Демоны, скрывавшиеся позади его ума, боясь показать себя. Теперь они вопили, ее прикосновение, затрагивало их, как будто они были прикованы к электрическому генератору. Каждый — и боги, были сотни — взобрался через его голову, прилагая все усилия, чтобы избежать возобновления напряжения Хайди … неизбежного холода.

Наконец, поцелуй замедлился... замедлился... а потом Хайди откинулась назад. - Ты в порядке?- Мягкими костяшками пальцев погладила его по щеке.

Просто нужна... минутка... Амун закрыл глаза и опустился на корточки, не спеша, вдыхая и выдыхая с осторожностью.

Каждая мышца в его теле была заперта в отчаянном притягивании каната с его костями, каждая часть его тела болела, будто его протыкали ножом. И все в одно и то же время. От демонов, да, но также и от неутоленного желания. Он не был готов остановиться.

Мой внутренний термометр иногда берет верх надо мной.

- Я сожалею. Я не хотела делать этого… я могла чувствовать это… я сожалею,- сказала она снова, с отпечатком страдания голосе. - Я его контролирую, я обещаю.

Не извиняйся, сказал он ей. Ты ничего плохого не сделала. Кроме того, мне это нравится.

Он не был уверен, почему демоны были успокоены ею в один момент, а в следующий пробужденные ею. Он не был уверен, как она вытаскивала их или почему они реагировали на это, но он будет ломать голову над ответом позже. С расстоянием между ним и Хайди — и по прошествии минуты — тепло вернулось к нему, и демоны прекратили бороться так жестко. В настоящий момент этого было достаточно.

Тайны, тем не менее, оставались спокойными на протяжении тяжелого испытания. Амун не думал, что его компаньону души понравилось изменение в температуре, но зверя не было — и не было до сих пор, потому что, да, Амун планировал, чтобы другие набрасывались на его женщину — пронзительно крича в страхе. Его женщине.

Фраза восхитила его так, как он никогда не ожидал. Но она была. Его. Во всех смыслах этого слова - и вскоре во всех мыслимых. Его друзья не поймут. Может, даже возненавидят его, могут посчитать его предателем. Он не мог заставить себя уйти. Только когда, ее благополучие придет раньше, чем его собственное.

Направление его мыслей изменилось радикально, даже для него, и он еще не вполне привык к этому. Хотя это не уменьшило воздействия. Он держал ее на своих коленях, слушал историю ее потерь, услышал печаль в ее голосе, и что-то внутри него сломалось. Он начал постигать истину. Они во многом были похожи. Решительные, постоянно донимаемые худшим, что мог предложить мир людьми, местами, обстоятельствами - и все же, как могли, они находили радость

Он хотел эту женщину. Имел бы ее. И да, возможно им прямо сейчас управляло желание, убеждая свои чувства, которые он обычно не принимал, чтобы ослабить позор того, чтобы быть с врагом, но он не думал так.

- Может быть, это к лучшему, что мы остановились, - прошептала она с дрожью в голосе. – Я… я все еще не могу спать с тобой.