Романовы. Ошибки великой династии - Игорь Шумейко

Но правитель, политик, должен был кроме любования и жалости решиться на некоторые шаги, операции. Столыпина как раз и проклинали за то, что он запустил эдакую центрифугу, и вчерашние селяне полетели в города. А вся «вина» Столыпина лишь в том, что он не появился на 40 лет раньше. А он и не мог прийти и начать своё дело раньше, потому что… и так далее (см. все вышеописанные уравнения и временные графики).

Новый уклад не только уменьшил бы количество, но и улучшил бы качество российского крестьянства. Как и всякий механизм «естественного отбора». Он позволил бы «лишним людям» деревни, не любившим труд и жизнь на земле (назовём их Онегины в зипунах, Печорины в лаптях ) – уходить в города. Ведь именно они стали катализаторами волнений, бунтов, поджогов в деревне летом 1917 года и далее. Превратив деревню из опоры стабильности Русского государства в открытую рану. А в городе какая-то их часть становилась вполне нормальными, средними рабочими, другую часть город просто ломал, «перемалывал»: ведь тут не было «мамки»-общины. Народная поговорка «Питер – бока повытер» отражала именно эту реальность. Ну и какая-то часть, допустим, одна десятая, осталась «несгибаемыми» бандитами, запалом всех революций. Но в том и фокус (нанёсший русской государственности один из сильнейших ударов), что в деревне-то «запалом революций» они оставались – не 10 %, а все «лишние»! Плюс в городе полиция, – в целом силовой аппарат был неизмеримо мощнее. А в деревню становой пристав наезжает по большим случаям, оставляя поддержание правопорядка на саму общину, где эти «лишние люди» крестьянского звания – такие же полноправные дольщики. Поджоги усадеб, а потом «комбеды», «раскулачивания» – их работа.

И ещё одна из обязанностей города перед деревней: вбирать в себя, переварить не только количественные излишки, но и сей потенциально поджигательский элемент. И эта обязанность российского Города тоже из числа невыполненных. (О других обязанностях города перед деревней, головы перед телом было уже сказано.)

Именно так ситуация в деревне и подошла летом 1917 года к грабежам и поджогам усадеб. А письма, шедшие на фронт из таких деревень, добили и армию. Уж сколько написано про агитаторов и заговорщиков 1917 года: «кадеты, масоны, большевики, немецкие шпионы…» Победа историков: практически доказана связь немецких и шиффовских денег с взлетевшими тиражами предательских, пораженческих газет. Но главной, по-моему, была связь газетной агитации с вестями из деревень: «пока мы в окопах вшей кормим там, без нас, начали делить землю».

Далее – уже совершенно общеизвестное положение, что большевики в 1917 году смогли получить власть, пообещав Мир и Землю. Как 70 лет писали: «Первый декрет товарища Ленина “О мире и земле”… и т. д. Или вариант нынешний, с противоположной части политического спектра: «Ленин – первый обманщик, пообещал крестьянам землю…»

В интервью газете «Московский комсомолец» (октябрь 2012 г.) мне пришлось опровергать: если и обманщик, то отнюдь не первый. Вот ситуация сразу после 1905 года, когда власть и оппозиция вели хоровод вкруг крестьянства. Считалось, что крестьянство – оплот самодержавия и царь избирательными законами стремился дать им как можно большее представительство. Далее: граф Витте изумлялся в своих «Воспоминаниях»: «Крестьянство в значительном числе явилось, но оказалось… имеет одну лишь программу: дополнительный надел землёю. Правительство (отказало)… и крестьянство пошло за теми, которые сказали: “Первое дело – мы вам дадим землю да в придаток свободу”, т. е. за кадетами (Милюков, Гессен) и трудовиками»…»

Видите, и граф Витте, первый русский Председатель Совета министров, свидетельствует, что задолго до большевиков крестьянами начали манипулировать либералы.

У кадетов, конечно, и полмысли не было: где взять эту обещанную крестьянам землю, но… интрига завертелась, «думская работа закипела». Не хочу свести всё к «цинизму думцев», но и интрига кадетов Милюкова – Гессена была более длительней, и значительная часть интеллигенции искренне «верила в народ»…

Есть ещё и тема необозримых споров, связанная с тем, что и этот, столь недостаточный клин крестьянской земли долгое время был обременён неподъёмными долгами. Правительство платило помещикам примерно 80 % стоимости земли (по оценке податных чиновников). Остающиеся 20 % должен был помещику уплатить крестьянин. Закон 1861 года оставлял крестьянам решать: выкупать свою долю или нет. В 1883 году выкуп стал обязательным.

Деньги крестьяне брали в долг у деревенских ростовщиков («мироеды, кулаки») под большой процент. Позже заработавший Крестьянский Банк обеспечил займы на лучших условиях. Задолженность по выкупным платежам накладывалась на проценты по займам. Только в 1907 году, склоняясь перед неизбежным, (правительство) вообще отменило выкупные платежи и аннулировало недоимки…

«…Но ( заключительная цитата из надёжного сумматора множества оценок Ричарда Пайпса ) нанесённого ущерба было уже не поправить… Радикальные критики Положения 1861 года, утверждавшие, что землю надо было передать крестьянам без выкупа, задним числом оказались правы не только в нравственном, но и в практическом смысле… Экономическое состояние русского крестьянина ухудшилось, в 1900 г. он в целом был беднее, чем в 1800 г… Мужик, которого в конце XVIII в. иноземцы изображали весёлым и добродушным, около 1900 г. предстает в рассказах путешественников угрюмым и недружелюбным…»

А вот свидетельство НЕ иноземца: Иван Бунин, «Окаянные дни»:

Октябрь (1917) года. Пошли плакаты, митинги, призывы:

«– Граждане! Товарищи! Осуществляйте свой великий долг перед Учредительным собранием, заветной мечтой вашей, державным хозяином земли Русской! Все голосуйте за список номер третий!

Мужики, слушавшие эти призывы, говорят:

– Ну и пёс! Долги, кричит, за вами есть великие! Голосить, говорит, все будете, всё, значит, ваше имущество опишу перед Учредительным собранием. А кому мы должны? Ему, что ли, глаза его накройся? Нет, это новое начальство совсем никуда. В товарищи заманивает, горы золотые обещает, а сам орёт, грозит, крест норовит с шеи сорвать. Ну, да постой: кабы не пришлось голосить-то тебе самому в три голоса!..»

Сегодня, как известно, «свобода печати», и можно найти массу статей, книг, описывающих эту главную русскую проблему начала XX века с диаметрально противоположных позиций. «Белые» цитируют, например, те самые «Окаянные дни» Ивана Бунина:

«Какая чепуха! Был народ в 160 миллионов численностью, владевший шестой частью земного шара, и какой частью? – поистине сказочно-богатой и со сказочной быстротой процветавшей! – и вот этому народу сто лет долбили, что единственное его спасение – это отнять у тысячи помещиков те десятины, которые и так не по дням, а по часам таяли в их руках!

Бунинская правда в том, что к 1917 году земли у помещиков оставалось не так уж много. Столько, что если и отнять её всю до последнего квадратного метра и поделить, «малоземелье» крестьян всё равно останется. Только я бы посоветовал «белым» публицистам, для большего эфекта базироваться не на своего Бунина, орловского помещика, а на чужие (с противоположной стороны) свидетельства. Например, на Материалы XV съезда ВКП (б). (Стенографический отчёт. Ч. 2)».