Киевская Русь и Малороссия в XIX веке - Алексей Петрович Толочко

Пассек (как кажется, парафразируя путешествие Сумарокова, хотя и не ссылаясь на него), размышляя о национальном характере малороссов: Взгляните на самую почву Малороссии: она, сказал я, тучна и немного надобно труда для богатой жатвы. В северных губерниях напротив: там человек с тройным трудом получает от земли менее, нежели его южный собрат. Самая необходимость заставляет его рассчитывать, выгадывать каждый шаг, каждый час. […] Не таков малороссиянин: он всем обеспечен за малый труд и не столь скоро поставляет его за цель жизни, и он, одаренный утонченнейшими произведениями природы, готов искать других наслаждений (Путевые записки Вадима. — С. 118–119).

104

Долгоруков, Иван. Славны бубны за горами… — С. 242–243. Через семь лет князь был еще более категоричен: «Я уверен, что всякое животное имеет также свои увеселения. Один Малороссиянин и скот его, вол, работают, когда не спят, и спят, когда не работают».

105

Записки русского путешественника. — С. 74.

106

олгоруков, Иван. Славны бубны за горами… — С. 59. Редактор княжеского дневника Осип Бодянский в этом месте не стерпел; слова «также скотен» он прокомментировал от имени украинцев: «Не меньше, впрочем, и Великорусса, живущего нередко в слишком близком соседстве со своей скотиной».

107

Досуги крымского судьи или второе путешествие в Тавриду Павла Сумарокова. — С. 63–64.

108

Eisner, Robert. Travelers to an Antique Land… — P. 77–78.

109

Ibidem. - P. 78.

110

См.: Clyde, Robert. From Rebel to Hero. The Image of the Highlander. 1745–1830. — Edinburgh, 1995.

111

Cm.: Trevor Roper, Hugh. The Invention of Tradition: The Highland Tradition of Scotland//The Invention of Tradition/Ed. E. Hobsbawm and Terence Ranger. — Cambridge, 1999. — P. 15–42 (укр. пер.: Винайдення традиції / За ред. Ерика Гобсбаума і Теренса Рейнджера / Пер. з англ. М. Климчука. — 2-ге вид. — К.: Ніка-Центр, 2011). Нельзя сказать, что поиски этнографически «чистого» типа благородного дикаря закончились в XIX веке. В меру того, как Украина все более индустриализировалась и «народ» все чаще начинал носить одежды фабричного производства, образы надднепрянские, пусть даже народные, теряли привлекательность. Украинские интеллигенты, наверное, начиная с Михаила Коцюбинского, направляют взгляд на Карпаты в поисках чего-то более экзотического — типа украинца, не инфицированного машинной цивилизацией. Искусственный этнографизм Коцюбинского в повести «Тени забытых предков» был призван сконструировать «украинского хайлендера» — верховинца-гуцула — как архетипное воплощение украинской «народности», иконографический образ украинца.

112

Путешествие в Киев в 1817 году. — С. 26–27.

113

Письма из Малороссии, писанные Алексеем Лёвшиным. — С. 63.

114

Там же. — С. 65–66.

115

Об изобретении украинофилами 1860-х — 1870-х годов «национального костюма» (в двух вариантах — псевдонародном и псевдоказацком) и демонстративном ношении этого костюма см.: Єкельчик, Сергій. Українофіли. Світ українських патріотів другої половини XIX ст. — К.: КІС, 2010. — С. 19–50. Как отмечает исследователь, успех такого костюма среди собственно народа был сомнительным: переодетых барчуков крестьяне принимали за правительственных агентов либо думали, что за угнетения крестьян царь наказал помещиков тем, что обязал носить простую одежду. Если создание «народного» варианта национального костюма хотя бы частично могло апеллировать к действительному положению вещей, то «казацкий» костюм был уже делом чистой фантазии. Не удивительно, что именно этот вариант, в конечном счете, выиграл соревнование: в течение XX в. эмблематическим «национальным костюмом» украинцев, как он был представлен различными псевдофольклорными танцевальными и хоровыми коллективами, стал «казацкий» костюм, который был воспринят как народный.

116

116 Pratt, Mary Louise. Imperial Eyes. Travel Writing and Transculturation. — London and New York, 1997; Біленький, Сергій. Подорожувати й описувати… — С. 15.

117

Биографические данные о Марковиче, а также обзор его творчества можно найти в: Лазаревский, Александр. Прежние изыскатели Малорусской старины. // Киевская старина. — 1894. — № 12. — С. 351–387.

118

Там же. — С. 373.

119

Это особенно бросается в глаза при сравнении с предыдущим подобным «описанием» Малороссии, опубликованным в 1773 году Василием Рубаном. Здесь, в согласии с пространным заглавием, обнаружим только сухие статистические сведения о географии, народонаселении, административном разделении страны, краткую историческую справку о территории, описание украинских чинов и т. п. (см.: Краткие географические, политические и исторические известия о Малой России с приобщением Украинских трактов и известий о почтах, також списка духовных и светских тамо находящихся ныне чинов, числе народа и прочая. Из разных мест собраны и изданы в свет Василием Рубаном. — СПб., 1773) — Никаких «философских» обобщений о народном характере, влиянии климата или исторического предназначения в труде Рубана не найдем.

120

Скорее, нет: уже во времена Лазаревского книжка представляла собой настоящую библиографическую редкость.

121

Впрочем, «Записки» Марковича были безусловно известны, например, Гоголю, задумывавшему в начале 1830-х годов написание многотомной истории Украины. В 1834 году он опубликовал в «Журнале Министерства народного просвещения» 1-ю главу 1-й книги 1-го тома предполагаемого труда под названием «Отрывок из истории Малороссии» (в собраниях сочинений публикуется как «Взгляд на составление Малороссии»), где заметно влияние Марковича.

122

Здесь и далее цит. по: Лазаревский, Александр. Прежние изыскатели Малорусской старины.

123

Там же. — С. 365.

124

Там же. — С. 368.

125

Там же. — С. 368. Приведенная похвала языку вводится оговоркой «не смотря на то» (испорченности древнего «словенского» языка иностранными влияниями). Эта дихотомия была заимствована у Михаила Антоновского, дополнявшего украинским материалом русский перевод (1799 год) книги Иоганна Георги. Но примечательна разница: у Антоновского противопоставляется народный язык правильному русскому языку образованных классов малороссиян. Маркович же изящество речи делает неотъемлемой характеристикой именно народного, украинского языка. Ср.: «Наречие, свойственное Малороссианам, есть смесь наречий Славенского, или удержанного издревле, и Польского, и произношение оного наречия, с некоторыми особенными словами. […] Впрочем, Дворянство и Учившиеся, всякого состояния, люди Малороссийские имеют правильный, мягкий, приятный и очищенный выговор Российского языка, а равно и знают искусство изъясниться на письме и на