Целительница - Надежда Волгина

— А он живет с вами?

— Нет, что ты? Кому ж охота жить со старухой. Рядом они живут, через двор. А столуется он почти все время у меня, — самодовольно добавила она.

Ага. А как сумки помочь таскать, так тут нас нету. И такое на каждом шагу. Почему-то Вере стариков всегда было особенно жалко. Они ведь как дети — защитить себя сами не могут, а относятся к ним, как ко всем остальным. Нет бы назначить приличное содержание, чтобы хоть на старости лет пожили хорошо. Да припрячь органы соцопеки, чтобы помогали самым немощным. Ох, что-то настроение у нее сегодня совсем нерадостное, и мысли всякие в голову лезут…

— А чего это ты такая грустная? Вроде молодая, красивая… Только жить и радоваться. А у тебя, вон, глаза на мокром месте.

Лицо у старушки было такое доброе и мудрое, что Вера сама не заметила, как все рассказала ей про Ваню. Как познакомилась с ним, как излечился он от заикания… И как сейчас опять перестал говорить нормально.

— Ох, девонька, кажется, поняла я, в чем твоя проблема, — покачала головой бабулька. — Не в пацаненке, нет. С ним все будет в порядке. Тут у тебя все мечется, — она ткнула пальцем в грудь, в район сердца. — Знаешь, люди порой до самой старости не знают, чего ждут от жизни. А ведь все просто, нужно прислушаться к собственному сердцу — чего оно хочет.

В какой-то момент Вере показалось, что вовсе не незнакомая старушка разговаривает с ней сейчас, а бабка Антонина сидит напротив и смотрит строгими такими глазами. Даже озноб по телу пробежал, а по ногам пронесся ледяной ветер. Но наваждение так же быстро исчезло, как и появилось.

— А твоя душа мечется, вижу это… — продолжала бабулька. — Ты, как тот мотылек — и на свет хочешь, и крылья опалить боишься. А ты не бойся, девонька. Когда ж рисковать, как не в молодости. Душа-то и в немощном теле не стареет, она ведь вечно молодая… Да только на то она и старость, чтобы указывать людям их место. И если человек всю жизнь боялся жить на полную катушку, то в старости ему и вспомнить будет нечего.

— А вы не боялись? — спросила Вера, запоздало подумав, что вопрос ее может показаться бестактным.

— Мне есть, о чем сожалеть, поверь, — горестно вздохнула старушка. — Много чего наворотила в жизни, и ошибки делала такие, что вспоминать больно. Но я жила! — она подняла вверх узловатый палец. — А это самое главное.

А она живет? Вера невольно задумалась… Вот уже месяц, как она вернулась из Богатого, где дни ее были насыщенны событиями под завязку. От этого она и сбежала, потому что не могла так больше. А вернувшись, чувствует себя счастливой? Из той, привычной ей жизни, что была до Богатого, исчез значительный кусок — она теперь не пишет романы, и рядом нет Макса. Так что осталось в итоге? Именно здесь, на убогой кухоньке, Вера отчетливо поняла, что живет скучно. Редакция, дом, телевизор и редкие походы в гости к родителям. Об этом она будет вспоминать в старости?

Старушка закряхтела, поднимаясь со стула, чтобы убрать посуду в раковину.

— А давайте, я вылечу ваш ревматизм, — внезапно предложила Вера.

— А ты умеешь? — прищурилась старушка, замерев посреди кухни.

— Умею, — улыбнулась Вера.

Вот, что у нее есть! Она может и будет лечить людей. Кажется, она наконец-то готова впустить в себя дар, открыть ему душу.

От гостеприимной бабульки, сытая и бодрая как никогда, Вера направилась прямиком в лес. Ей захотелось вдохнуть его запаха, напитаться силой природы. В этом году даже зимой она умудрилась ни разу не сходить на лыжах или покататься на санках с горы. А ведь еще в прошлом году они с Максом чуть ли не каждые выходные гоняли в лес.

Первым делом Вера направилась к могучей сосне, что росла почти на самой поляне. Она погладила шершавую кору, а потом прижалась к ней спиной и обхватила руками. Двигаясь против часовой стрелки, шептала слова заговора: «Матушка родимая, поделись со мной силою своей. Научи быть стойкой и мудрой. Помоги открыть душу и впустить в нее желание творить добро. Аминь». Так она постояла еще минут пять, пока не почувствовала единение с деревом. От сосны стало исходить тепло и пропитывать Веру с головы до ног. Она поняла, что мудрое дерево услышало ее просьбу и откликнулась на нее. «Спасибо тебе, матушка!» — поблагодарила Вера и углубилась в лес.

Она не боялась заблудиться или встретить диких зверей. Да и какие дикие звери в современных лесах? Так, кабан пробежит или лось… Они ее не страшили. Вера скучала по своим волкам, с наслаждением вспоминала, как гладила их по жестким загривкам. В какой-то момент ей даже послышался далекий вой, и она поняла, что это эхо донесло до нее их тоску.

Она словно не шла, а парила над поверхностью земли. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь крону деревьев, ласкали ее кожу. Птицы сопровождали ее веселыми трелями. Вера выхватывала взглядом нужные цветы и срывала их, формируя небольшие букеты. Что-то она складывала в пакет, который прикупила по дороге, что-то несла в руках. Из леса она вышла с целым ворохом лечебных трав. Чего там только не было — ландыш, лопух, одуванчик, мать-и-мачеха, весенний первоцвет… Все это ей теперь нужно, и запас трав она будет пополнять регулярно.

Дома она развесила и разложила травы сушиться. Вера пока еще не решила, как будет жить дальше, но теперь она точно знала, что хочет помогать людям и не может и не хочет больше сопротивляться дару.

Вечером в почте она обнаружила письмо из издательства, про которое и думать забыла в последнее время. «Уважаемая Вероника! Отправляем вам отредактированный вариант рукописи. Надеюсь, недели вам хватит на ознакомление и подписание договора…» Дальше пошли технические подробности, как и в каком виде отправлять договор в издательство и когда ориентировочно ожидать выхода книги.

Вера скачала прикрепленный файл, сохранила его на жестком диске и задумалась. Что она испытывает? А ничего. В душе поселилась пустота, связанная именно с этим моментом. Стоило ей только увидеть письмо в почте, как она поняла, что не испытывает ни радости, ни нетерпения. Ей даже читать исправленный вариант не хотелось. Больше того, она была уверенна, что редактура ей не понравится, что попсовостью они все опошлят. Ведь в этой книге содержаться все ее переживания, мысли. Цены тем рецептам нет в денежном эквиваленте. Там заключены фрагменты судеб многих дорогих ее сердцу и памяти людей. И имеет ли она право делать это достоянием любителей попсы?

Господи! Вера вскочила и принялась ходить по комнате. Она едва не сделала самую большую ошибку в жизни. Разве можно пытаться заработать на человеческом горе?! А ведь они именно со своими горестями шли и к ней, и к Антонине. Они просили помощи, рассказывая сокровенное, уверенные, что их тайна не покинет пределы дома. А что сделала она? Она записала все подлым образом и решила найти этому коммерческое применение. Это ли не подлость и предательство? Да они же в жизни ей этого не простят!

Вера даже застонала от осознания собственной никчемности. Теперь она точно поняла, что едва не совершила самый подлый поступок в своей жизни, о котором жалела бы до конца своих дней.