Атомный проект. История сверхоружия - Антон Первушин

Вдобавок к прочим проблемам в войну с Японией готовился вступить СССР. Формально решение Сталина выглядело как желание поскорее завершить войну на условиях безоговорочной капитуляции Японии (то есть предложение японских дипломатов Молотову о компромиссном варианте было негласно отвергнуто), однако американцы прекрасно понимали: за счет внезапного нападения Советский Союз сумеет значительно расширить подконтрольные территории в Тихоокеанском регионе.

Напрашивался очевидный выход из сложной геополитической ситуации. Атомная бомба позволяла закончить войну с Японией еще до того, как в нее вступит СССР. Кроме того, можно было сохранить жизни американцев – война, грозившая затянуться на годы, завершилась бы в кратчайшие сроки. При этом США недвусмысленно продемонстрировали бы превосходство своих военных технологий, закрепив за собой сильную позицию в мире. Наконец, был еще один аргумент. Трата двух миллиардов долларов на разработку оружия, которое в итоге так и не найдет применения, – разве это не нонсенс?

Президенту Трумэну несложно было принять решение. 25 июля он написал в своем дневнике:

Данное оружие следует применить против Японии до 10 августа. Я приказал военному министру, мистеру Стимсону, использовать это оружие таким образом, чтобы оно поразило военные цели, солдат и матросов, но не женщин и детей. Даже притом что японцы дики, безжалостны, жестоки и фанатичны, мы как лидеры мира, стремящегося к достижению всеобщего благоденствия, не можем сбросить эту ужасную бомбу на старую или новую столицу Японии.

Мы с министром пришли к общему мнению. Цель будет чисто военной, и мы сделаем японцам предупреждение о необходимости капитулировать и спасти жизни своих соотечественников. Я уверен, что они на это не пойдут, но мы дадим им шанс. Миру определенно пошло на пользу, что атомную бомбу изобрели не представители окружения Гитлера или Сталина. Вероятно, это самая ужасная из когда-либо изобретенных вещей, но, возможно, она окажется и самой полезной.

26 июля, когда «Малыша» выгрузили на Тиниане, Гарри Трумэн, Уинстон Черчилль и китайский лидер Чан Кайши подготовили к печати Потсдамскую декларацию. Позиция осталась без изменений: «Мы призываем японское правительство немедленно объявить безоговорочную капитуляцию всех вооруженных сил Японии и обеспечить надлежащие и адекватные гарантии своей честности при вынесении такого решения. Альтернативой для Японии является быстрое и окончательное уничтожение».

Однако уступок с японской стороны не последовало.

Советский Союз пока не находился в состоянии войны с Японией, поэтому Иосиф Сталин не участвовал в подписании декларации. Министр Сигэнори Того полагал, что все же удастся достичь более выгодных условий заключения мира через имевшиеся у него дипломатические каналы в Москве. Вероятно, он не знал, что СССР уже перебрасывает войска к границам Маньчжурии, готовясь к вторжению.

На следующий день японский Верховный Совет по делам войны собрался для обсуждения этой декларации. В Совет входили: премьер-министр Кантаро Судзуки, министр армии Корэтика Анами, министр флота Мицумаса Ёнай, генерал Ёсидзиро Умэдзу и адмирал Соэму Тоёда, начальники штаба армии и флота, а также министр иностранных дел Сигэнори Того. Неудивительно, что милитаристы Анами и Умэдзу выступали за отказ от капитуляции; Того же доказывал, что следует попытаться выиграть время, пока Сталин не вернулся в Москву из Потсдама, и настоять на заключении мира при посредничестве Советского Союза на более приемлемых условиях.

Итог дебатов вышел предсказуемым. Кантаро Судзуки озвучил официальный ответ Японии 28 июля, в ходе пресс-конференции, состоявшейся в его резиденции в Токио. Когда журналист поинтересовался, какое мнение сложилось у премьера о Потсдамской декларации, он заявил, что его правительство «не нашло в документе ничего ценного». Он сказал, что нет иного выхода, кроме как «игнорировать» эту декларацию. Японцы собирались «решительно сражаться до победного конца войны».

Лео Силарда не пригласили на испытание «Троица», поскольку к тому времени он стал известен своей антивоенной агитацией, которую проводил среди физиков Лос-Аламоса. Кроме того, он продолжал посылать президенту петиции, в очередной раз заручившись поддержкой Эйнштейна и призывая отказаться от использования атомной бомбы. 16 июля он составил очередное воззвание, в котором признавал объективно сложившуюся ситуацию, но вместе с этим делал упор на том, что Японии нужно дать возможность капитулировать:

Война стремительно приближается к победному концу, и нанесение удара с применением атомной бомбы вполне может считаться эффективным способом ведения боевых действий. Однако мы считаем, что такая атака на Японию не оправдана как минимум до того, как условия послевоенного существования не будут официально предъявлены Японии в детальной форме и Япония не получит возможности капитулировать.

Если такое официальное заявление позволит японцам рассчитывать на жизнь, посвященную мирному достижению благополучия их Родины, и если Япония и после этого откажется капитулировать, то мы можем признать, что нам не остается ничего иного, кроме как применить атомную бомбу. Однако к такому шагу не следует прибегать ни при каких обстоятельствах, если предварительно не взвешены со всей серьезностью моральные аспекты, связанные с использованием такого оружия.

Под этим документом поставили подписи шестьдесят восемь ученых Холма, и ее отправили Артуру Комптону 19 июля. Тот решил сначала проконсультироваться с Лесли Гровсом. Генерал держал у себя петицию до 1 августа и только тогда отправил ее в кабинет Генри Стимсона. Но военный министр все еще оставался в Потсдаме и увидел письмо лишь после возвращения.

К тому времени колеса уже завертелись: потсдамская декларация требовала безоговорочной капитуляции совершенно недвусмысленно. Союзники по антигитлеровской коалиции угрожали Японии «быстрым и полным уничтожением», и теперь следовало показать, как они собирались это сделать.

К 31 июля 1945 года группа физиков, работавших на Тиниане, практически завершила техническую подготовку «Малыша». Окончательно привести оружие в боевую готовность поручили Уильяму Парсонсу по прозвищу Финт – он должен был сделать это уже на борту «Б-29».

В тот же день три бомбардировщика из состава 509-й сводной группы закончили последний тренировочный полет на Иводзиму и отработали маневр, предложенный Полом Тиббетсом. Полет прошел нормально. Все было готово.

«Малыша» не сбросили 1 августа только из-за неблагоприятной погоды. 2 августа три «Б-29» доставили на Тиниан компоненты для сборки второй бомбы, «Толстяка». Тиббетс и его экипажи следили за погодными сводками, напряжение возрастало.

4 августа Пол Тиббетс собрал экипажи семи «Б-29», которые должны были участвовать в первой атомной бомбардировке. Планировалось, что три самолета вылетят за час до остальных, чтобы определить погодные условия и уровень облачности над целями. «Б-29» с бортовым номером 82, который нес на борту «Малыша» и который должен был пилотировать полковник самолично, имел имя собственное – «Энола Гей» (так звали мать Тиббетса). В качестве сопровождения с ним шло еще два самолета, экипажи которых должны были наблюдать за процессом и фотографировать результат. Седьмой бомбардировщик оставался на тинианском аэродроме в резерве на случай, если с самолетом Тиббетса возникнут проблемы при взлете.