Корабль-призрак - Хэммонд Иннес

Я медленно кивнул. А потом я поднялся на палубу и зажег якорный огонь. В этом не было необходимости, поскольку наша яхта была единственным судном в бухте, и вряд ли в такую отвратительную ночь сюда мог кто-нибудь явиться. Но мне было необходимо чем-то заняться. Я закурил. Уже почти окончательно стемнело, и яхта лежала в ярком круге света, со всех сторон окруженном искрящимся занавесом моросящего дождя. Ветер, похоже, стих. Черная и совершенно неподвижная вода не морщилась даже у бортов яхты. Еле слышный плеск доносился только со стороны берега, где прибой осторожно лизал мокрую гальку. Стоя на палубе, я курил в слабом свете якорного огня и ломал голову, какого черта мне делать со всеми этими деньгами. Если я передам их властям, мне придется объяснить, как они ко мне попали. Или стоит положить начало фонду помощи членам семей утонувших моряков? Разумеется, анонимно. Я никак не мог послать деньги его матери и скорее позволил бы отрубить себе руку, чем вернул бы их компании «Деллимар».

Я стоял, размышляя над всем этим, пока моя сигарета не превратилась в размокший окурок. Я бросил окурок в воду и спустился вниз. Майк проверял один из аквалангов.

— Хочешь выпить? — предложил я.

— Отличная идея, — кивнул Майк.

Я достал бутылку и стаканы.

Я ничего ему не сказал. Я вообще не хотел это больше обсуждать. Я сидел со стаканом в руке и курил, снова и снова прокручивая в голове имеющиеся у меня возможности. Мы очень долго сидели и молчали.

Я не знаю, кто первым услышал этот неясный звук, но вдруг я понял, что мы пристально смотрим друг другу в глаза и прислушиваемся. Шум доносился со стороны носа и напоминал легкий плеск воды.

— Что это?

Майк встал из-за стола. Плеск прекратился, и вместо него прямо над нашими головами раздались шаги. По палубе кто-то ходил. Шаги направились к корме. Мы с Майком приросли к месту и застыли. Шаги уже раздавались возле самого люка. Крышка тихо скользнула назад, и мы увидели босые ступни, за которыми последовали мокрые штанины, с которых стекала вода, а затем и все тело человека, также насквозь мокрое. И вот он уже стоит у подножия трапа, моргая в ярком освещении каюты. У этого человека было бледное как мел лицо, а его черные волосы облепили голову. С его одежды на пол струились потоки воды.

— О господи! — выдохнул я.

Я был слишком потрясен, чтобы сказать что-то еще. Он дрожал и стучал зубами. А я смотрел на него, как на привидение.

— Если бы кто-нибудь одолжил мне полотенце…

Пэтч начал стягивать с себя мокрую одежду.

— Выходит, Хиггинс был прав, — заметил я.

— Хиггинс?

— Он сказал, что ты явишься на «Морскую Ведьму». Но зачем ты здесь? — спросил я и, помолчав, добавил: — Я думал, что ты умер. — Боже мой! Осознав положение, в которое он меня поставил, я чуть было не пожалел, что ошибся. — За каким дьяволом ты сюда явился? — повторил я.

Он не обратил на мою вспышку никакого внимания. Он как будто ее не услышал или закрылся от моего негодования. Майк принес полотенце, и он начал вытираться. Его обнаженное тело было жилистым и все еще коричневым от аденской жары. Он дрожал и попросил сигарету, чтобы согреться. Я протянул ему сигарету, он прикурил и начал вытирать волосы.

— Если ты думаешь, что мы согласимся вывезти тебя во Францию, ты ошибаешься, — заявил я. — Я этого делать не буду.

Он смотрел на меня, слегка нахмурившись.

— Во Францию? — У него вздулись на щеках желваки. — Мне надо на Минкерс, — ответил он. — Ты пообещал отвезти меня туда. Ты предложил мне свою яхту.

Неожиданно в его голосе зазвучала тревога.

Я смотрел на него, широко раскрыв глаза. Я не мог поверить в то, что он до сих пор хочет попасть на Минкерс.

— Это было вчера вечером, — ответил я.

— Вчера вечером, сегодня вечером… Какая разница?

Его голос сорвался. Он уже не вытирался, а на его лице читалось сомнение. Казалось, он явился сюда в полной уверенности, что теперь все будет в порядке, и внезапно понял, что это не так.

— Возможно, ты этого еще не знаешь, — начал я, пытаясь смягчить удар, — но на твой арест уже выдан ордер.

Если он и удивился, то ничем этого не выдал. Он как будто этого ожидал.

— Вчера вечером я очень долго бродил, — произнес он. — Я пытался понять, что мне делать дальше. В конце концов я понял, что если сегодня утром явлюсь в этот суд, то уже никогда не попаду на «Мэри Дир». Поэтому я приехал сюда. Я шел пешком от Свонеджа, полдня провел на холмах, ожидая, пока стемнеет.

— Ты видел газеты?

— Нет. А что?

— «Мэри Дир» обнаружили, и какая-то французская компания пытается снять ее с мели. Судну предстоит полный осмотр, и если ты думаешь, что есть какой-то смысл в том, чтобы…

— Полный осмотр? — Эта новость его шокировала. — Когда? Наверное, об этом объявили в суде? — добавил он.

— Да.

— Кто сказал им о том, где находится корабль? Это сделал Гундерсен?

— Гундерсен? Нет. Это был начальник порта из Сент-Хельера. Он связался с представителем нашего правительства. Насколько я понял, «Мэри Дир» заметил какой-то рыбак с острова Джерси. Видимо, он увидел людей, работающих на месте кораблекрушения.

— Ну ладно, — с облегчением вздохнул Пэтч. — Но нам надо поспешить. — Он поднял с пола полотенце. — У вас найдется выпить?

Открыв шкаф, я извлек из него бутылку с ромом и стакан. Дрожащими руками он налил себе рома.

— Мне также понадобится одежда, — произнес он.

Он залпом осушил стакан и, с трудом переведя дух, добавил:

— Теперь они знают, что будет официальный осмотр судна, и нам придется действовать очень быстро.

Майк достал из шкафа какую-то одежду и положил ее на стол. Пэтч взял нательную рубашку.

— Когда вы сможете сняться с якоря? — спросил он.

Я уставился на него.

— Ты что, не понимаешь? — спросил я. — Выписан ордер на твой арест. Я никак не могу отвезти тебя на «Мэри Дир».

Он уже наполовину натянул на себя рубашку, но, услышав мои слова, замер, не сводя с меня глаз. Думаю, он только сейчас понял, что мы никуда его не повезем.

— Но я на тебя рассчитывал. — В его голосе неожиданно зазвучала безысходность. Он тут же возмущенно добавил: — Ты только вчера предлагал отвезти меня туда. Это был мой единственный шанс, и…

— Но ты не принял мое предложение, — перебил его я. — Ты сказал, что уже слишком поздно.

— Так и было.

— Если было слишком поздно вчера, то сегодня и подавно слишком поздно.

— Как я мог принять твое предложение? Я знал, что меня арестуют. Я в этом не сомневался, и если бы я сегодня утром пришел в суд…