Игры политиков - Дик Моррис

Таким образом, все было, кажется, подготовлено для торжества республиканцев. И тем не менее Трумэн, ко всеобщему удивлению, победил. Его ряды были расколоты не меньше, чем у Стивена Дугласа или Хьюберта Хамфри, и все же ему удалось добиться переизбрания. Он не только пережил раскол, он вырос на его дрожжах.

Каким же образом?

Говоря коротко, раскол способствовал очищению партии, и это сыграло на руку претенденту. Свободный от необходимости считаться с расистами с Юга, Трумэн мог открыто и эффективно апеллировать к чернокожим, живущим на Севере. Свободный от необходимости считаться с прокомму-нистически в большинстве своем настроенными левыми, он мог нападать на Сталина и противостоять Советам, что лишало республиканцев их старших козырей. Раскол, с которым столкнулись Дуглас и Хамфри, расстроил их ряды и подорвал решимость. Раскол, с которым столкнулся Трумэн, лишь укрепил его позиции.

Принося в 1945 году президентскую присягу, Трумэн не мог, разумеется, в полной мере считаться преемником колосса Рузвельта. Ведь даже на посту вице-президента этот практически неизвестный стране политик пробыл лишь немногим более месяца, который осталось прожить Рузвельту после последнего избрания.

Невысокий, неприметный, необразованный — он даже колледж не окончил, — Трумэн, ко всему прочему, был наделен резким и скрипучим голосом, остро контрастировавшим с глубоким баритоном Рузвельта. По радио он звучал отвратительно, а ведь именно радио стало техническим средством, обеспечившим Рузвельту живой контакт со страной. Первые годы трумэновского президентства оказались чистой катастрофой.

В целом конец Второй мировой войны породил экономический бум, однако на первых порах и ненадолго в стране воцарился хаос. С отменой военных ограничений на зарплаты и контроля над ценами вырвались на свободу сдерживавшиеся до того силы инфляции, и Трумэн, по его собственным словам, оказался «в самой продолжительной и самой дорогостоящей в американской истории профсоюзной осаде». Забастовки подрывали ключевые отрасли промышленности: угольную, сталелитейную, автомобильную. В 1946 году забастовали скотопромышленники, требуя повышения цен на продукцию, и в стране начал ощущаться дефицит мяса. Уступая давлению домохозяек, Трумэн в октябре 1946 года отпустил цены на мясо, и это вызвало новый виток инфляции.

Последним ударом стала майская (1946) забастовка железнодорожников, парализовавшая всю страну. Гнили зерно и продукты. Люди оказались лишены средств передвижения. Даже дочь Трумэна, поехавшая на спектакль в Нью-Йорке, «вынуждена была одолжить машину», чтобы вернуться в Вашингтон.

Растерявшийся президент обратился к конгрессу с просьбой разрешить призвать бастующих железнодорожников в армию. А когда профсоюз в конце концов поддался давлению власти, его лидеры — а вместе с ними сама Элеонора Рузвельт — заклеймили Трумэна как штрейкбрехера. Поклявшись отомстить, А.Ф. Уитни, руководитель Братства машинистов, выразил господствующее в Америке убеждение в неспособности Трумэна руководить страной. «Из продавца в магазине президента не вылепишь», — бросил он в лицо бывшему галантерейщику.

За границей дела обстояли еще хуже — Сталин одну за другой прибирал страны Восточной Европы — Польщу, Румынию, Венгрию, Болгарию, Чехословакию, Югославию и Албанию. Американцы всерьез начали опасаться угрозы со стороны заморского коммунизма, да и левой заразы дома. Республиканцы сообразили, что на призраке домашнего коммунизма, если им с толком распорядиться, можно нажить неплохой политический капитал.

По правде говоря, в демократической партии Франклина Рузвельта было немало поклонников коммунизма, что, в общем, неудивительно. Великая депрессия 1930-х годов изрядно подпортила облик капитализма. Экономика Советской России, как представлялось издали, развивалась стремительно, особенно на фоне застоя на Западе. О «фабрике смерти», которую Сталин устроил у себя дома и которая поглотила 20 миллионов человеческих жизней, слухи eщe не просачивались. Ну а героическое сопротивление Советского Союза гитлеровским армиям только добавило ему симпатий в США.

Тем не менее постоянно возрастало и количество людей, всерьез опасавшихся коммунистической экспансии. Республиканцы почти сразу же начали размахивать жупелом угрозы слева, заявляя, что поклонники коммунизма занимают руководящие позиции в правительстве США и Трумэн даже не пытается от них избавиться. Не прошло и нескольких месяцев после его инаугурации, как американский посол в Китае Патрик Херли подал в отставку — это было в ноябре 1945 года, — мотивируя свой шаг тем, что госдепартамент благоволит китайским коммунистам.

По словам Дэвида Маккалоу, автора биографии Трумэна, страну охватила красная паранойя. Республиканцы обвиняли Трумэна в «проведении политики умиротворения русских за рубежом и насаждении коммунизма дома». Сенатор-республиканец Роберт Тафт заявил, что «демократическая партия мечется между коммунизмом и американизмом, потому ее внешняя политика не может не быть слабой и противоречивой, что превращает США в посмешище перед лицом всего мира».

Рейтинг Трумэна стремительно катился вниз и упал до 32 процентов, после того как демократы потерпели на выборах в конгресс 1946 года самое сокрушительное за последние двадцать лет поражение. Республиканцы теперь контролировали обе палаты законодательного органа, не говоря уже о большинстве губернаторских постов. Их вероятный претендент на президентский пост Томас Дьюи был переизбран губернатором штата Нью-Йорк беспрецедентно большим числом голосов.

Воодушевленные успехом в использовании красного призрака, республиканцы продолжали наступление. Комитет по антиамериканской деятельности, которым теперь энергично руководил вновь избранный конгрессмен Ричард Никсон, не давал ни минуты покоя ни себе, ни другим, всячески подогревая страхи перед коммунизмом внутри и снаружи. По словам биографа Никсона Нортона Смита, Дьюи призывал соотечественников вести себя перед лицом сталинской агрессии в Восточной Европе «подобно трезвомыслящим американцам, а не мягкосердечным олухам».

Его любимой мишенью сделался Трумэн, которого Дьюи обвинял в пассивности перед лицом советского экспансионизма. Коммунисты, говорил он, наступают по всем фронтам; трагический факт заключается в том, что слишком часто наше правительство ведет себя так, будто утратило веру в саму нашу систему равных возможностей для всех, и вместо того, чтобы остановить коммунизм, поощряет его». Предупреждая об угрозе коммунизма изнутри, Дьюи говорил, что «коммунисты и их попутчики заняли в нашем правительстве видные места».

А ведь Дьюи был умеренным. Лидер правого крыла республиканцев сенатор Тафт представлял фракцию изоляционистов. Журнал «Форчун» точно охарактеризовал его как «одного из тех многочисленных американцев, в глазах которых другие страны выглядят просто диковинными краями со скверным водоснабжением, разноцветными фантиками — денежными купюрами — и людьми, которые говорят на непонятных языках».

После того как Трумэн согласился с одним журналистом, который охарактеризовал работу комитета по антиамериканской деятельности как отлов «красной сельди», республиканцы набросились на него с новой силой. И не без успеха. Популярность Трумэна начала падать, и многие объясняли поражение демократов на выборах 1946 года эффективной кампанией республиканцев, которые всячески обвиняли своих оппонентов в мягкотелости перед лицом мировой коммунистической угрозы.