Тигр Железного моря - Дональд Кэммелл

— О! Вы только посмотрите! — воскликнул Энни. — Мать твою!

Капитан Бристоу взглянул на разобранный револьвер и покачал головой.

Энни посмотрел на него, затем опустил глаза.

— Да он все время был в шкафу моей каюты.

Бристоу опять покачал головой.

— Это все китайчонок Фэн, — сказал Макинтош. — Я никогда не доверял ему.

— И антенну повредили, — сказал капитан, — чтобы заставить нас открыть стальную дверь.

— Именно так. — Макинтош коснулся руки Энни: — Тебе, дружище, повезло. Ты, парень, счастливчик.

Опиум подействовал, и боль утихла.

— Сказать по правде, я никогда не любил эту гадость.

Энни не выносил вида крови. Особенно на ринге: ссадина на лице боксера заставляла его содрогнуться от жалости и приступа тошноты. Поэтому, когда его в три часа утра под конвоем вновь препроводили в радиорубку, он воспользовался случаем и попросил у Ин Коу шланг, чтобы смыть кровь у дверей, ведущих на палубу «А». Его просьба была тут же исполнена.

Под аккомпанемент угроз бандитов лишить его жизни Энни отправил еще одно сообщение.

Стодди Макинтош умер около четырех часов утра, в его каюте в это время находился только Энни. Гарри Стоукс ушел искать пирата в синем костюме (как самого человечного), чтобы раздобыть новую порцию опиума для трубки. Стодди держал Энни за руку, и Энни чувствовал, как постепенно тот слабеет, а по лицу было видно, что душа расстается с телом.

Он стал свидетелем последнего выдоха Макинтоша.

Всегда считалось, что Долтри атеист, однако никто доподлинно не знал, какие убеждения он на самом деле хранил в сердце, ведь он все-таки был склонен к глубоким размышлениям. Несмотря на лживость своей натуры, Энни всегда мечтал обрести истину.

Около трех часов утра Ин Коу сам отправил сообщение, дабы продемонстрировать, что и он умеет это делать. Он даже не спросил у Энни, как работает аппаратура, какой код. Всего лишь дважды наблюдая за тем, как это делал Энни, он читал поступающие сообщения с бегущей ленты, будто настоящий профи. «Как же сообразителен этот мерзавец Ин Коу!» — подумалось Энни.

Высокий сикх, получивший две пули в грудь, не умер. Он был крепкого сложения и, как потом оказалось, с одним легким сумел прожить еще много лет. А сейчас его положили в каюту Питера Джастиса, и люди по очереди дежурили возле него. Ин Коу разрешил офицерам свободно передвигаться, если они вели себя благоразумно и помогали там, где требовалось. Как только у сикха остановилось кровотечение, он в подробностях рассказал капитану Бристоу о событиях, развернувшихся у стальных дверей «цитадели», в результате которых она пала. По-мужски скупо он отметил смелость старшего радиста Долтри, открывшего стрельбу по пиратам из своего неисправного револьвера. Он не стал заострять внимание на падении раненного в бок Энни, которое сделало невозможным закрыть дверь, что и предрешило судьбу «Чжоу Фа».

После этого разговора капитан Бристоу суровым хриплым голосом сообщил Энни, что рекомендует его к награждению медалью колониального правительства Гонконга.

«Чжоу Фа» все утро шел в соответствии с назначенным курсом и в лучах яркого солнца приветственно погудел британскому эсминцу «Афина», патрулировавшему акваторию. Рутинная процедура была исполнена, а сигналы зафиксированы (хотя при дневном свете они принимались не особенно хорошо). Один из пиратов кормил и развлекал пассажиров. На нем была форма старшего стюарда и фуражка с золотым галуном (впоследствии эта фуражка оказалась на голове одного из пушкарей мадам Лай).

Как и предполагалось, многие из пассажиров изъявили желание отправить телеграммы и сообщить, что они прибудут с опозданием. Ин Коу не дал на это разрешения, но не возражал против деловых и личных сообщений пассажиров. Энни было дано задание разъяснить это пассажирам, потому что именно он предложил сохранить обычный ежедневный поток радиосообщений с борта «Чжоу Фа», поскольку молчание могло вызвать подозрения властей. Несколько пассажиров ухватились за представленную возможность. Собравшись в салоне, они горячо благодарили красивого китайского дьявола, стоявшего у Энни за спиной и приставившего к его почкам свой «люгер». Никто из пассажиров не увидел в этом хитрой интриги. В любом случае, как объяснил Энни капитану Бристоу, пираты могли отправлять самим себе фальшивые радиограммы или даже настоящие — родственникам, волновавшимся за их судьбу.

В два часа дня Ин Коу приказал рулевому изменить курс на восемь румбов к северу. К семи вечера в лучах заходящего солнца Энни курил с капитаном Бристоу на мостике и увидел на северо-западе поблескивающие рифы острова Пратас.

С наступлением темноты «Чжоу Фа» бросил якорь в миле от Пратаса, где глубина составляла двенадцать морских саженей, или семьдесят два фута. В лагуне среди рифов видны были три джонки, у которых хватило смелости зайти сюда. Две из них выходили из канала, величаво неся свои паруса в розоватом свечении опустившегося за горизонт солнца. «Тигр Железного моря» оставался в лагуне, наполовину скрытый островом Пратас, но Энни сразу узнал его высокие мачты. Он даже сумел рассмотреть сияющую новизной антенну, протянутую между грот-мачтой и бизанью.

Рана у Энни была не шуточной, она болела адски. Как и все остальные, он почти сутки не спал. Разговаривали мало. После смерти Макинтоша Энни все больше помалкивал.

Джонки быстро приближались к левому борту «Чжоу Фа». Это были самые быстрые джонки мацам Лай, размерами вполовину меньше «Тигра Железного моря», с гладким днищем. Когда-то мадам Лай описала эту гладкость изумительно элегантным движением руки. Послышались радостные крики воссоединившихся пиратов. Ин Коу приказал команде «Чжоу Фа» спустить трапы, на борт поднялись еще сорок человек мацам Лай.

Все атрибуты этих ребят не позволяли принять их за торговцев, путешествующих вторым классом: красные банданы, тяжелые патронташи и ножи. Ради шутки несколько сотен пуль было выпущено преимущественно по трубам парохода. Пассажиров они запугали до смерти. Пиратами же владела всепожирающая страсть к серебру! Металлу Луны, повелительницы ночи!

Напористые и кровожадные бандиты, как красные муравьи, расползались по палубам «Чжоу Фа». Энни сразу понял, в какое затруднительное положение попали вновь прибывшие пираты. Он даже почувствовал некоторое сострадание к ним, смешавшееся с болью от раны в боку. Все эти ребята прекрасно справлялись со своей ролью, насмотревшись боевиков с Дугласом Фербенксом или каким-нибудь другим голливудским головорезом, который, забросив веревку с крюком на борт проходящего судна, умудрялся похитить вожделенную и сопротивляющуюся записную красотку, делая при этом вид, что на самом деле он ее спас, так что в конце концов в этом убеждались не только зрители, но даже сама красотка. Они тоже могли бросить крюк на проходящее судно и воспользоваться замешательством пленной красавицы, освободить которую предназначалось другому, неведомому в нашем сценарии герою. Пираты прекрасно знали, чего от них ожидают зрители. По правде говоря, именно так они и готовы были себя вести. И хотя Энни проникся уважением к установленной мадам Лай дисциплине и определенной гуманности, он чувствовал, как внутри этих китайских молодцев кипит и бурлит энергия особой страсти, выплеск которой мог привести к большой беде. И он надеялся только на их память: Энни Долтри был из их числа.