Тяжелый свет Куртейна. Зеленый. Том 2 - Макс Фрай

– Если вы пришли в человеческий мир, чтобы претерпеть тут неслыханные страдания, вы еще не у цели, но на верном пути, – произносит кто-то за спиной у Сабины. – Я имею в виду, кофе у вас довольно паршивый, но далеко не худший в городе. Захотите настоящих олдскульных мук, обращайтесь. Я вам все адреса скажу.

– Спасибо, но нет, – отвечает Сабина. – Я здесь совершенно точно не ради страданий. А кофе нормальный, кстати. При условии, что в принципе любишь латте.

И наконец оборачивается, заранее понимая, что там увидит. Но все равно обмирает от немыслимой красоты сидящего на низком подоконнике человека. Или человекообразного существа, этого Сабина еще не знает, обрабатывать информацию она будет потом. А пока просто смотрит, потому что для нее это выглядит так, словно с неба спустилось северное сияние. То есть, на самом деле, довольно похоже, если смотреть Сабиниными глазами. Сабина очень удивлена: надо же, как оно близко. И говорит со мной человеческим голосом. И никакие силы не встают между нами, не ограждают нас друг от друга, не препятствуют разговору. До сих пор ничего подобного не случалось. Ну и дела.

– Я вас уже много раз в городе видел, – говорит ей северное сияние и приветливо улыбается вполне человеческой физиономией. – У меня слабость к хорошим девчонкам, люблю к таким приставать. А познакомиться не удавалось: то вы так шустро за угол сворачиваете, что даже мысли о вас из головы вылетают, то меня самого какой-нибудь ветер подхватывает и уносит, что в моем нынешнем положении совершенно нормально, но не каждый же раз! Но я упертый. Если уж вбил себе в голову, что мне надо, непременно свое получу.

А ведь оно родилось человеком, – думает Сабина, кое-как разобравшись с тем, что увидела. – Из человека стало – вот это. Так, значит, теперь бывает. Вот такая здесь нынче жизнь.

– Смотрю на вас и не могу понять, – говорит ей сияние-человек, – вы вообще что такое? Всемогущее существо из неизвестной нашей науке Вселенной, или заблудившаяся девчонка-контрабандистка с Этой Стороны, которую надо срочно доставить домой? Выглядите, как то и другое сразу. Возмутительная двойственность, почти вызывающая неопределенность. Но вам, безусловно, идет.

– Хотите, поделюсь с вами кофе? – спрашивает Сабина. – Глоток ужасного латте в обмен на ужасный же комплимент. Соглашайтесь! Как любая честная сделка, это будет красивый жест.

Человек поднимается с подоконника и сияет так ослепительно, что Сабине на мгновение кажется, она сейчас в этом пламени к чертям сгорит.

Но она не сгорает, даже жарко ей не становится, когда сияющий человек опускается перед нею на корточки, внимательно заглядывает в лицо снизу вверх, наконец берет из ее рук картонный стакан, отпивает глоток остывшего сладкого латте, а потом кладет голову ей на колени, как большая собака. И как собаку прогнать его невозможно, да и не хочется, пусть хоть вечность так просидит.

– Я не знаю, кто вы, откуда, зачем и как называетесь, – наконец говорит он. – И не представляю, что вы контрабандой за пазухой сюда пронесли. Но почему-то сейчас совершенно уверен, что я ваш вечный должник.

– Вряд ли мой лично. Нас таких много здесь уже побывало, – отвечает Сабина, и сама словно бы со стороны с интересом и удивлением слушает, что говорит, потому что для нее это тоже новость. – Девчонки-контрабандистки с Этой Стороны, вы правильно угадали. Мы вам магию контрабандой сюда пронесли.

Он поднимает глаза, снова смотрит на нее снизу вверх, улыбается:

– Да не то чтобы именно угадал, просто ляпнул первое, что пришло на ум. Меня всегда ужасно смешило, что с изнанки реальности к нам контрабандисты толпами ломятся. Как наши в девяностые ездили в соседнюю Белоруссию за дешевыми сигаретами и бухлом.

Он еще говорит, но его уже нет – ни человека, ни северного сияния. Ноги Сабины окутывает туман, поземный, он же так называется, когда поднимается снизу? Впрочем, какая разница, как называется туман, который уже бесследно рассеялся. Нет ничего.

Сабина берет картонный стакан с остатками кофе, делает глоток и, закашлявшись от неожиданности, грозит кулаком неизвестно кому, вероятно, ночному небу. И говорит громко вслух, благо подслушивать некому, улица совершенно пуста:

– Эй, мы так не договаривались! Кто вас просил превращать мой кофе в коньяк?

Но коньяк настолько кстати и вовремя, что Сабина, допив остаток, благодарно целует картонный стакан. А потом отправляет его в большую черную урну – а что еще делать с пустым картонным стаканом? Не с собой же всю жизнь таскать.

От резкого движения рукав куртки задирается, и Сабина смотрит на обнажившееся запястье, пытаясь понять, что с ним не так. Раньше там что-то было… – татуировка же! – вспоминает Сабина. – Красивая надпись на неведомом языке. Какая? Что она означала? Не помню. Ладно, раз нет, значит мне больше не надо. И хорошо, что так.

Сабина встает и идет по улице в сторону Зеленого моста. По дороге внимательно смотрит по сторонам, словно только сегодня приехала – какое же тут все красивое! Этим улицам к лицу зимняя тьма. И ветер теплый, словно весна уже наступила. А может, и правда, пришла весна? Вон как чайки орут и носятся друг за другом, сияя при этом, словно ожившие звезды. Похоже, в этом городе даже птицы – волшебные существа.

– Шикарный подвал, – присвистнула Кара, оглядывая просторное помещение с каменным полом и стенами. – Это же сколько пленников сюда упихать можно! Или открыть подпольный каток.

– И не говори, – вздохнула Хана-Лора. – Я когда-то снесла сюда мебель, оставшуюся от прежних хозяев, и с тех пор больше, кажется, не спускалась. А теперь не могу понять: он всегда был такой здоровенный, или вырос на радостях, что наконец-то понадобился? Хорошая в доме хозяйка. Наблюдательная. Ай да я!

– Это еще что, – подхватила Кара. – Я на днях в своей служебной квартире лишнюю комнату обнаружила. Судя по обстановке, гостевую: в ней огромный диван, пустой платяной шкаф, а на стенах картины неизвестного авторства. Эксперт в лице Эдо Ланга атрибутировал их как «полный трындец». Теперь гадаю – это я такая рассеянная, что когда-то обставила помещение, заперла и забыла, или все-таки комната вместе с картинами и диваном сама отросла? Слишком редко мы с тобой дома бываем, вот в чем наша беда. Ну или счастье. Как посмотреть.

– Да точно счастье, – уверенно сказала Ханна-Лора. – Еще какое! Я проверяла. Ставила эксперимент. Как-то раз специально взяла выходной и весь день просидела дома. Одна, гостей не звала. Занималась исключительно приятными вещами: книжку читала, разбирала одежду, пирожков напекла… Ну чего ты так смотришь? Эка невидаль – пирожки. Кстати, вкусные получились, ум отъесть можно. До сих пор вспоминаю. Хоть бросай все, да пекарню свою открывай. Скучно мне не было ни минуты, и отдохнула отлично, но слушай, как же я была рада, когда ближе к ночи в порт пришли призраки военного флота Четвертой Империи, и у меня появился повод срочно туда побежать!

– За это и выпьем, – кивнула Кара, разливая по бокалам вино. – Чтобы призраков и других происшествий хватило на всю нашу жизнь! Но ты учти, дорогая, еще немного, и я лопну от любопытства. Ты обещала рассказать о гадалке, когда заколдуешь подвал. Какие-то у тебя были догадки на ее счет, такие ужасные, что вслух говорить не стоит, чтобы реальность не доводить до истерики. Теперь же можно? Не доведем?