Пуля для певца - Борис Седов

— Не простой, — ответил Боровик без улыбки.

— Строг, строг… Но это ничего. Сегодня мы на одной стороне.

Тягач протянул Боровику руку, и они обменялись крепким рукопожатием.

— А вот и певец наш! — Тягач пожал руку Роману. — И девушка его. И где вы, артисты, таких красавиц берете?

Тягач слегка склонился и поцеловал Лизе руку.

— А вот станьте артистом, Яков Михайлович, — засмеялся Роман, — и тогда у вас таких красавиц будет миллион до неба.

— Миллион до неба, говоришь? — усмехнулся Тягач, неохотно отпуская руку Лизы. — Мне столько не надо. Мне бы одну, да скромную и честную… Да только где ж ее взять!

На Самоедова, сидевшего у стены, внимания обращали не больше, чем на собаку. Будто его и не было в гостиной. Словно он был вещью. Чувствуя это, Самоедов понимал, что для него дело поворачивается очень неприятной и мрачной стороной. Но поделать он ничего не мог, поэтому просто сидел и наблюдал, как приветствуют друг друга эти такие разные, но в одном совершенно одинаковые люди. А одинаковость их состояла в том, что они были свободны и могли распоряжаться собой. Кроме того, Самоедов смутно понимал, что их жизнь будет продолжаться столько, сколько отпустит судьба, а его, Самоедова, существование ограничено их волей.

С приветствиями было покончено, и Тягач, широко поведя рукой в сторону стола, сказал:

— Прошу присаживаться. — Повернувшись к Лизе, он понизил голос: — У нас не принято говорить «садиться».

— Я знаю, — улыбнулась Лиза, опускаясь на стул.

— А у тебя правильная девушка, Роман! — одобрительно произнес Тягач.

— Конечно, правильная, — согласился с ним Роман. — А если бы вы знали о некоторых ее подвигах…

— Смерти хочешь? — Лиза сдвинула брови.

— Из твоих рук приму что угодно, — ответил Роман.

Наконец все расселись, и Тягач, посмотрев на пустой стул, хлопнул себя по лбу и сказал:

— Ах я, старый дурак, совсем памяти не стало!

Он повернулся к двери и зычно воззвал:

— Зяма!

Дверь тут же приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась лысоватая голова с внушительными пейсами:

— Звали, Яков Михайлович?

— Давай, заходи-садись. Без тебя не начнем.

Зяма бесшумно прошмыгнул к своему стулу и осторожно уселся на него, а Тягач, похлопав его по щуплому плечу здоровенной лапой, сказал:

— Прошу любить и жаловать: Зиновий Исаакович Гробман. Мой секретарь и… советник.

— В Италии эта должность называется «консильори», — заметила Лиза, с любопытством разглядывая пожилого Зяму.

— Да?… — Тягач поднял брови.

— Да, — кивнула Лиза. — А вы, я так понимаю, — дон.

— Дон… Ишь ты! — Тягач густо хохотнул. — Ну, у нас тут не «Коза ностра», так что…

Он посмотрел на Самоедова и сказал:

— Однако давайте переходить к делу.

— Давайте, — согласился с ним Роман. — Мне, честно говоря, совершенно не доставляет удовольствия видеть перед собой этого… человека.

— Ну, тогда тебе и слово, — рассудительно произнес Тягач. — А водочки выпьешь?

— А выпью, — кивнул Роман.

— Ну так наливай. И без тостов. Каждый сам себе. А тосты будут, когда с этим закончим.

И Тягач презрительно кивнул в сторону съежившегося на табуретке Самоедова.

Налив себе водки, а Лизе коньяку, Роман хлопнул стопочку, закусил соленым огурчиком, закурил и, поудобнее устроившись на стуле, сказал:

— Ну вот. Мы видим перед собой человека, принимавшего наиболее деятельное участие в организации проблем как для уважаемого общества, — Роман слегка поклонился в сторону Арбуза, Тягача и Гробмана, — так и для меня лично. А также и для моей любимой женщины и моего друга детства Сани Боровика.

Стряхнув пепел в мраморную пепельницу, Роман продолжил:

— И сегодня мы будем его судить. Слышь, ты, урод, это к тебе относится!

Самоедов, смотревший в сторону, повернул голову к Роману.

— Вот так. Смотри на меня. Мы знаем почти все о произошедших за последние полгода событиях, но я позволю себе напомнить о них. Итак, начнем сначала. Была такая организация —

«Воля народа». Может быть, она и сейчас существует, но это не важно. Организация эта — неофициальная, я бы даже сказал — подпольная. Тайная. Я не буду расписывать их цели, но на некоторых из них все же считаю нужным остановиться. Когда я был гостем на известном собрании, то говорил кое-что о том, что приготовили люди из «Воли народа» для зэков, сидящих на зонах и в тюрьмах России. А сейчас расскажу кое-какие подробности. Они решили уничтожить всех, сидящих за решеткой. Это, между прочим, почти полтора миллиона человек. И решение это они приняли вовсе не из соображений борьбы с преступностью и не в целях искоренения криминала. Это было бы полбеды. Ими двигала обычная жаба. Просто эта операция позволила бы им воспользоваться дыркой в бюджете и хапнуть зэковские деньги за целый год. Представляете?

— Ах ты, пидар! — Тягач приподнялся со стула, и Самоедов втянул голову в плечи.

— Подождите, Яков Михайлович, — успокоил его Роман, — это еще не все.

Тягач опустился на стул, буравя Самоедова взглядом, а Роман, налив себе еще водки, сказал:

— А для этого им обязательно был нужен я. Зачем именно — сказать не могу. Не имею права. Это слишком опасно. Но ради того, чтобы заставить меня выполнить их задание — причем я должен был выполнить его втемную, то есть сам бы я не знал, что делаю, — они подставили меня сначала под кражу винчестера…

— Какого еще винчестера? — нахмурился Тягач. — Ствола, что ли?

— Нет, — Роман улыбнулся, — ну, в общем, компьютера, на котором был записан мой альбом, стоимостью в несколько миллионов долларов. А когда из этого ничего не вышло, они попытались убить моего друга Саню Боровика и опять же подставить меня под это дело. А еще они хотели отправить по тюрьмам и зонам поезд с бациллами чумы под видом прививок от туберкулеза. И во главе всех этих, с позволения сказать, операций стоял именно этот человек. Потом его за неудачное выполнение заданий поперли из «Воли народа», но не грохнули, как у них принято, а оставили в живых. И он начал мстить мне. Сначала его люди убили экспедитора и водителя трейлера, на котором из Москвы перевозился тираж моих дисков. Диски забрали себе и продали. Между прочим, лично я на этом потерял шесть с половиной миллионов долларов. Потом — взрыв в клубе «Бешеные яйца». Потом взрыв на стадионе «Петровский».

— Так это он, гаденыш? — Тягач сузил глаза. — А я как раз в тот день футбол смотрел…

— Он, — кивнул Роман. — Кроме все прочего…

Роман собирался сказать о похищении дочки Арбуза, но, посмотрев на него, увидел, что тот отрицательно покачал головой.