Сердце Сапфо - Эрика Джонг

Поэтому я стояла на палубе и вздымала руки, молясь Деметре и Осирису, а на самом деле — великому Посейдону. Я просила. Я умоляла. Хотя палуба уходила из-под ног, мы попытались принести жертву, однако ветер все время гасил огонь. Потом я вспомнила, что говорил мне в Пирре Алкей, когда мы бежали от приспешников Питтака: «Ты молишься не той богине!» Афродита! В моем вынужденном целомудрии я забыла об Афродите и ее безграничных возможностях. Вот почему несчастья преследовали нас! Без той жизненной силы, которую воплощает собой Афродита, есть только бесплодие и отчаяние. И тогда я обратилась к моей богине:

Приди к нам с Крита, моя госпожа,

Мы, твои несчастные просители, призываем тебя:

Стань нашей союзницей.

Приди в своей огненной колеснице,

Которую влекут быстрокрылые воробушки.

Оставь Зевса, Ареса и других бессмертных

И приди к нам! Приди к нам! Приди!

Вызывая мою богиню-хранительницу, я представляла себе пышное собрание на горе Олимпе. Деметра, великая мать, спорит с Афродитой: чья власть древнее и сильнее. Посейдон, как обычно, по любому поводу спорит со своим братом Зевсом. А Осирис, древний египетский бог, взывает к ним сверху:

Я — Осирис, старейший из богов,

Я спасаю от червей и разложения.

Когда я совокупляюсь с моей невестой, моей матерью, великой Исидой,

Под ярким светом дня восходит урожай.

Когда я покидаю землю, урожай засыхает

И ночь накрывает все.

— Это возмутительно! — сказала Деметра. — Он присваивает себе мою древнюю функцию. Это благодаря мне поднимается урожай и дети появляются на свет из вагины жизни.

— Да, но без меня нет сладострастия, нет желания, нет тока жизни! — парировала Афродита. — Попробуйте вырастить урожай или младенца без моего участия! Попытайтесь!

Зевс лениво развалился на облаке и с небрежностью всемогущего подзадоривал Афродиту:

— Ну, что стало с твоей дорогой девочкой? Она опять в море, дует зефир, ее корабль тонет вместе с ее бредовой мечтой спасти мир песнями и заклинаниями! Нелепица!

В этот момент Посейдон подтянул к себе Афродиту и прошептал ей на ухо:

— Заключи союз со мной, и мы посрамим Зевса, выставим его дураком. Я тебе дам спокойное море, а ты мне — всю ту любовь, что в твоем золотом поясе. Тут есть одна дева, которой я вожделею, — Майра с золотыми кудряшками, амазонка с двумя сильными сыновьями. Договорились?

И тогда Афродита одолжила Посейдону свой золотой пояс, которым он тут же и подпоясал свою синюю талию. Боги смотрели сверху на нас, мы раскачивались на волнах, а боги смеялись, видя, что мы выбиваемся из сил, словно для нас это была игра. Эпическая поэма об амазонках и египтянах приближалась к своему концу на морском дне.

Не успела я закончить молитву Афродите, как море стало успокаиваться. Ветер наполнил паруса, и нас понесло из темноты к свету. Три сильные девушки зарезали на палубе овцу и зажарили окорока, чтобы угодить богам. После этого мы с аппетитом поели.

Майра прижала своих мальчиков к груди и воскликнула:

— Хвала Сапфо за наше спасение!

— Верно! Верно! — воскликнул Эзоп, чтобы остальные не молчали.

Неужели Афродита и вправду меня услышала?

Несколько дней и ночей море было спокойно. Зефир улегся. Мы плыли по широкой спине моря, словно это была пологая дорога между зелеными пастбищами. Иногда море было такое спокойное, что в воде можно было увидеть свое отражение.

Майра посмотрела в воду с носа корабля и сказала:

— Иногда мне снится сон, будто я живу в замке на дне моря, замок этот сделан из сверкающих драгоценных камней и кораллов. Русалки расчесывают мои волосы, а морские коньки прислуживают за столом.

— Ты с ума сошла, Майра, — сказала я.

— Это только сон, — ответила она.

Прометей и Геракл забрались на мачты и смотрели, не появится ли где земля. Они были так высоко над нами, словно птицы или белки. Дети гребли, меняясь через каждые пять часов. Они слаженно работали веслами. Часто мы приносили в жертву барана или овцу, чтобы отблагодарить богов за их благосклонность и попросить, чтобы так было и дальше.

Я не знаю, сколько прошло дней и ночей, прежде чем мы услышали пение над водой.

— Киты песнями переговариваются друг с другом, — мечтательно сказала Майра.

— Или дельфины, — предположил Эзоп.

Потом эти звуки смолкли, и мы слышали только пение ветра.

Я пребывала в возбужденном состоянии. Часто думала об Одиссее и опасностях, которым он подвергался.

Встретимся ли мы со Сциллой и Харибдой, которые утопят нашу молодежь, или еще одно землетрясение поднимет высокие волны, или нас поджидают мифические чудовища, еще более ужасные, чем те, с которыми встретился Одиссей?

Море было сказочно спокойное. Так не могло продолжаться долго. Уж я-то это знала.

Потом до нас отчетливо донеслись поющие женские голоса. Она распространялись над морем, словно могли очаровывать даже волны.

Где можно обрести знание,

Если не в любви?

Гребцы, гребите сюда,

В наши ласковые объятия.

Ведите свой корабль, своих спутников

На наш волшебный остров,

Где только любовь

Служит уроком.

Где только любовь

Двигает твоими жадными руками,

Где только любовь дает

Знание богов.

Среди туч возник остров. На нем сидели прекрасные молодые девы с обнаженными грудями. Пальцами они разводили в стороны пределы своих вагин, и звуки песни словно доносились оттуда.

Юноши побросали весла. Геракл и Прометей соскользнули вниз с мачт.

— Заткните ваши уши! Это сирены! — прокричала я.

Но ветер унес мой голос. Юноши прыгали с носа корабля, бросались за борт и плыли в направлении неземных голосов.

Геракл и Прометей держались дольше других. Они мечтательным взором смотрели на горизонт и стояли не двигаясь, слушая пение, но вот и они направились к борту.

Майра впала в истерику. Она цеплялась за одежду своих сыновей с криком: «Там вас не ждет ничего, кроме смерти!» Но те не обращали на нее внимания. Очарованные, они готовы были прыгнуть в море.

Пение становилось все громче и громче. Над волнами разносился сильный запах возбужденной плоти. Теперь на веслах остались одни девочки. Я спустилась к ним, и мы вместе стали грести что было сил, надеясь догнать юношей, пустившихся вплавь. Мы бросали за борт доски, чтобы наши мальчики могли цепляться за них. Мы бросали им веревки. Все тщетно. Мы умоляли их вернуться, но они нас не слышали.