Я буду рисовать только тебя - Агата Санлайт

Я разбила еще несколько чашек, села и продышалась.

Выпила крепкого чая и принялась убирать последствия собственной душевной бури.

Собрала осколки. Подмела пол. Поменяла мусорный пакет на новый. Старый вывезла в мусорный бак. Нечего ему оставаться дома, напоминая насколько обидел меня Горский.

К черту.

Отправилась в душ. Помылась, причесалась и вернулась на кухню. Налила себе еще немного чаю и тут зазвонил сотовый.

Радиф Заглятдинов! Какого черта?! Он еще смеет мне названивать?

Впрочем, я еще не настолько вышла из себя, чтобы не понимать, что, прежде всего, Заглятдинов – мой работодатель. Его фирма платит мне больше всех остальных вместе взятых. И это важная причина, чтобы принять вызов. Даже, если начальник тот еще манипулятор. Сводник, а попросту говоря – сутенер.

– Жасмин. Горский опять подрался в «Королевах». Я везу его в больницу. Он совсем не в себе. Пожалуйста, приезжай.

Я сглотнула. Горский? Подрался? Едет в больницу?

Он ведь остался с той своей цыпочкой! Я думала, у них сейчас крышесносный, сногсшибательный секс. Примирение на горизонтальной плоскости!

– А где эта его… ну та…

– Слушай. Мне сейчас некогда долго разговаривать. Вкратце. С Сашей они давно расстались. Но девица решила попытать счастья снова, и вот вам повезло на нее наткнуться. Я вышлю вам аудиозапись разговора Влада с Сашей. Сделал охранник. Потому что хотел предупредить Горского, когда вы приехали, и не успел. Влад слишком вами увлекся. Спешил показать вам дом или что-то еще. Короче, спешил. Охранник понял, что вам понадобится доказательство. В общем, держите. Там все понятно.

– Она пришла пока Горского не было дома! У нее были ключи!

– Да. Он забыл забрать запасные. После твоего побега он отправился в «Королевы» и там как следует подрался с охранниками.

– А-А-А… Саша?

– Я уже сказал тебе! Он ее прогнал!

Кажется, Заглятдинов тоже умел терять терпение.

– Короче. Если он тебе небезразличен, сейчас ты нужна ему, как никогда. Я не лгал. Он тебя любит. Так вышло, что вы попали в неприятную ситуацию. Но это всего лишь недоразумение. Я пришлю за тобой машину через полчаса. Хочешь – поедешь. Нет – скажи водителю, что он не нужен. Все. Я в больнице.

В трубке раздались длинные гудки.

* * *

Горский

Боль. Металл во рту. Боль.

Соль на губах и холодное дуновение кондиционера.

Шевеление. Еще шевеление.

Снова боль и снова дуновение кондиционера.

Горский плохо понимал, что вокруг происходит. Да и с ним тоже.

И самое паршивое – острота и боль от расставания с Жасмин никуда не девались. Остались ярким, четким образом среди бесцветных пятен остальной реальности. Слишком уж ярким, слишком уж четким, слишком резким и слишком ядреным.

Как яд в крови, что отравляет все вокруг. Как едкий дым, что наполняет легкие и тебя целиком.

Бой с охранниками Горский запомнил плохо. Так, месилово.

Ему было достаточно явиться в «Королевы» и напомнить парочке громил с фингалами, как намял им бока недавно. Те сразу же сорвались с места. Не привыкли ребята, чтобы обычный посетитель превращал их в боксерские груши. Ждали, надеялись на реванш. А тут такой случай.

Этот самый реванш сам приплыл в руки.

Горский хорошо помнил лишь, что не пытался особо выбраться. И это сделало свое дело. Пофигизм, с которым Горский пропускал удары и безразличие к собственным травмам. Он даже не старался смягчить особо удачные атаки или блокировать.

Если удалось увернуться – отлично, нет – так нет. Тело стерпит. Только треск в ушах и стоял.

У Горского вообще не стояло цели победить охранников. Доказать им что-то. Как жаждали эти дебилы.

Так, хотелось навалять этим дуракам напоследок.

Ну и сам он, естественно, получил тоже. По первое число.

Потом был Сомин. Хасбеков. Еще какие-то мужики из клуба, которые внезапно встряли на стороне Горского.

Провалы в сознании. Темнота перед глазами. Удары по спине, когда Горский все же инстинктивно откатывался, не позволяя пройтись по почкам.

Еще провалы. Чернота. Свет. Чернота.

Тела охранников. Тоже схлопотали. Многие вообще валялись в отключке. Горский даже усмехнулся. Все-таки они идиоты!

Потом было мельтешение перед глазами. Слабость. Боль. Влага во рту с привкусом соли, специй и металла. Смесь чего-то, что приводило в чувство и собственной крови.

Заглятдинов. Сомин и Хасбеков, что помогали тащить Горского.

Машина Заглятдинова. Заднее сиденье, ремни безопасности крест накрест на теле Влада.

Заглятдинов знал, как довести побитого человека до клиники.

Опыт не пропьешь и не пробьешь. Кажется, он под конец драки тоже вклинился со своими пятью копейками. Нацеленными ударами вырубил нескольких резвых охранников, что бросились добивать лежачего.

Холл клиники. Лампы в глаза. Белые такие, бешеные.

Резь в глазах и слипшиеся веки. Сонливость.

Люди в белых халатах.

Руки на теле, скрип ножниц, что режут одежду. Снова руки на теле. Холод аппарата МРТ.

Запах дезинфекторов. Голоса издалека.

«Все с ним будет нормально».

«Легкое сотрясение».

«В основном все травмы: ушибы и ссадины».

«Завтра оклемается».

Горскому все время чудился голос Жасмин. Вопросы этим голосом.

Бредил, наверное. Сумеречное сознание отчаянно цеплялось за образ, который вытащил бы даже с того света…

Потом была палата. Запах свежих простыней и много света. Свежесть из окна и тепло утреннего солнца. Уже приближался рассвет.

Горский провалился в тяжелый, глубокий сон.

Очнулся от солнечных зайчиков, что упорно щекотали нос. Солнце царапнуло веки ярким светом, будто намекало, что хватит уже лежать тут. Дрыхнуть. Прохлаждаться.

Ушла боль. Ушла немота из некоторых частей тела. Ушли многие неприятные ощущения. Только не то, которое рвало грудь. Оно не становилось ни мягче, ни легче.

Жасмин сбежала. Не выслушала. И не поняла.

Не захотела даже поговорить с ним.

Горский понимал, что не стоит лезть к разъяренной женщине. А выглядела Жасмин именно так. И не потому, что легко получить по первое число. Так, что даже махалово с охранниками покажется игрой.

Этого Влад как раз совсем не боялся. А просто потому, что нет смысла.

Она не поверит.