Игра Нептуна - Фред Варгас

Адамберг жестом попросил его продолжать.

— Около недели назад, в понедельник утром, я обнаружил ваш факс, в котором вы просили послать дела в ККЖ. Буквы «Д» и «Р» вы написали крупнее, чем пишете обычно. Как будто в каждом слове звучал призыв: ДанглаР, ДанглаР! Потом меня осенило: Дело Рафаэля!

— Вы угадали, капитан.

— В тот день вы меня еще не подозревали?

— Нет. Логику я включил только следующим вечером.

— Жаль, — пробормотал Данглар.

— Продолжайте. Итак, дела?

— Это был сигнал тревоги. Я взял дубликат вашего ключа там, где он всегда лежит, — в верхнем ящике стола, в коробке со скрепками.

Адамберг понимающе моргнул.

— Ключ лежал в ящике — но рядом с коробкой. Вы могли сами его там оставить, но я засомневался, из-за «Д» и «Р».

— И были правы. Я всегда кладу ключ в коробку, потому что в ящике есть щель.

Данглар бросил взгляд на белое лицо комиссара. Адамберг смотрел на него привычным добрым взглядом. Странное дело, но капитан не был обижен тем, что патрон заподозрил его в предательстве. Возможно, он сам реагировал бы так же.

— Придя к вам, я очень внимательно осмотрелся. Вы помните, что это я укладывал коробку с папками в шкаф?

— Да, из-за моей раны.

— Мне показалось, что я очень аккуратно ее поставил. А в понедельник она была задвинута не до конца. Вы к ней прикасались? Искали что-нибудь для Трабельмана?

— Нет.

— Скажите, как вы это делаете?

— Что именно?

Данглар кивнул на сына, заснувшего на животе Адамберга.

— Сами знаете, Данглар. Я усыпляю людей. Детей в том числе.

Данглар с завистью взглянул на своего шефа. У него всегда была проблема с укладыванием Венсана.

— Все знают, где лежит дубликат ключа, — сказал он.

— Наседка, Данглар? У нас?

Данглар пнул ногой воздушный шарик, и тот полетел через комнату.

— Возможно, — наконец сказал он.

— Но что могли искать? Досье на судью?

— Вот это-то мне и не ясно. Мотив. Я снял отпечатки с ключа. Свои собственные. Другие стер либо я сам, либо визитер — прежде, чем положить его обратно в ящик.

Адамберг прикрыл глаза. Кто мог заинтересоваться делами по Трезубцу? Он ведь никогда не делал из них тайны. Усталость и недосып давили на плечи, но тот факт, что Данглар не предатель, успокаивал. Хотя доказательств невиновности заместителя — кроме честных глаз — у него не было.

— А как вы интерпретировали «Дело Рафаэля»?

— Я решил, что некоторые детали убийства семьдесят третьего года не следует сообщать канадцам. Но посетитель меня опередил.

— Черт! — выругался Адамберг и вскочил, разбудив мальчика.

— Но ничего не взял, — закончил капитан.

Данглар достал из внутреннего кармана три сложенных вчетверо листка.

— Я с ними не расставался, — сказал он, протягивая их Адамбергу.

Комиссар быстро просмотрел их. Как он и надеялся, Данглар изъял именно нужные документы! Капитан хранил их одиннадцать дней. Еще одно доказательство того, что он и не собирался сдавать его Лалиберте. Конечно, если не отослал в Квебек копии.

— На сей раз, Данглар, — сказал он, возвращая листки заместителю, — вы поняли меня через океан, по легкому намеку. Как же так получается, что мы иногда не понимаем друг друга, работая бок о бок?

Данглар усмехнулся.

— Думаю, все зависит от того, о чем мы говорим.

— Почему вы храните эти листки при себе? — поинтересовался Адамберг после паузы.

— После вашего побега за мной плотно следят. Ведут от работы до дома, куда, как они надеются, вы явитесь, если сумеете скрыться. Кстати, они не ошиблись. Вот почему я привел вас в эту школу.

— Брезийон?

— Разумеется. Его люди по ордеру обыскали вашу квартиру, как только пришло сообщение от канадцев. У Брезийона приказ, он вне себя. Один из его комиссаров обвиняется в убийстве и ударился в бега. По договоренности с канадскими властями министерство обязалось арестовать вас, если вы вернетесь во Францию. Предупреждены все полицейские страны. К себе вы вернуться не можете. К Камилле тоже. Вас ждут по всем известным адресам.

Адамберг машинально гладил ребенка по голове, от чего тот засыпал еще крепче. Если бы Данглар предал его, то не потащил бы в эту школу, чтобы спасти от ареста.

— Простите мои подозрения, капитан.

— Логика — не ваш конек, только и всего. Не повторяйте ошибку в будущем.

— Я твержу вам это много лет.

— Дело не в логике как таковой, а в вашей логике. Вам есть где спрятаться? Ваш грим скоро придет в полную негодность.

— Я думал о старой Клементине.

— Отлично, — одобрил Данглар. — Им такое и в голову не придет, вам там будет спокойно.

— Ну да, как в тюрьме.

— Понимаю. Я уже неделю только об этом и думаю.

— Данглар, вы уверены, что мой замок не был взломан?

— Уверен. У посетителя был ключ. Это кто-то из наших.

— Год назад из всей команды я знал только вас.

— Но, возможно, один из них знал вас, капитан. Вы не одного человека засадили. Кто-то из родственников мог решиться на месть. И подстроил все это, используя старое дело.

— Кто мог знать историю с Трезубцем?

— Все, кто видел, как вы поехали в Страсбург.

Адамберг покачал головой.

— Установить связь между Шильтигемом и судьей невозможно, — сказал он. — Без моей помощи, во всяком случае. Сделать это самостоятельно мог один-единственный человек. Он.

— Полагаете, ваш живой мертвец мог явиться в контору? Взял ваши ключи, копался в папках, выясняя, что вы поняли в Шильтигеме? Привидению ключи не нужны, он проходит сквозь стены.

— Справедливо.

— Раз вы согласны, давайте договоримся насчет Трезубца. Зовите его судьей или Фюльжансом, если хотите, и позвольте мне называть его Учеником. Человеком из плоти и крови, который взялся довести до конца дело покойного судьи. Если мы договоримся, это избавит нас от неловкости. — Данглар внезапно сменил тему: — Вы говорили, что Санкартье колебался?

— Так показалось Ретанкур. Это важно?

— Мне он очень нравился. Увалень и тугодум, но симпатичный. Я хотел бы знать его мнение. А как вам Ретанкур?

— Сногсшибательно!

— Хотел бы я провести с ней ближний бой, — добавил Данглар со вздохом искреннего сожаления.

— Не думаю, что с вашими габаритами у нее бы получилось. Опыт потрясающий, Данглар, но даже ради такого убивать не стоит.