Темный Луч. Часть 2 - Эдриенн Вудс

как было бы человеку, у которого нет иммунитета.

— Как тогда король Альберт заявил права на твоего отца?

Я улыбнулся и вернулся к валуну, чтобы сесть, обдумывая, как все объяснить.

Она села рядом со мной.

— У короля Альберта был дар к изготовлению оружия. Его доспехи были из самого толстого металла, какой только был, но в то же время и самого легкого. — Я чувствовал, что назревает еще один вопрос. — Не спрашивай меня как.

Легкий смешок сорвался с ее губ.

— У него было оружие, которым королевский совет пользуется и по сей день. Это называется кислотный бластер. Он обычно наполнял его слюной моего отца, а затем использовал на враге. Правда, он был не из тех людей, которые любят войны, но он был самым храбрым человеком, которого я когда-либо встречал.

— Ты все еще помнишь его?

Я кивнул. Я был уверен, что он — ее отец и дракон, но не мог заставить себя сказать ей об этом.

— Память дракона работает иначе, чем у человека. Обычно люди ничего не помнят до своего пятого дня рождения. У нас все по-другому. Я помню все. Еще до того, как я вылупился. Я помню внутренность своего яйца, тон голоса моей мамы, когда она была рядом, и температуру всякий раз, когда она ложилась на меня. — Я улыбнулся ей.

Перестань пытаться произвести на нее впечатление, Блейк. Придерживайся плана.

Она отвела взгляд, и я забеспокоился, что она все еще может слышать мои мысли. Не то чтобы я мог прямо спросить ее об этом. Это показалось бы слишком странным.

— Я помню короля Альберта. У него был особенный взгляд только для меня. Думаю, это было связано с тем, что они знали, что я стану драконом их ребенка, если они когда-нибудь дойдут до этой стадии.

— Как он на тебя смотрел?

Я рассмеялся.

— С восхищением, предупреждением.

— Предупреждением. Почему?

— Не знаю, но именно на это было похоже.

Она помрачнела.

— Мне жаль, что он умер, не дав тебе того, в чем ты нуждался.

Я хотел сказать ей, что так оно и было, но он облажался, потому что драконы почти никогда не заявляли права на других драконов. Часть меня полагала, что, возможно, он был в отчаянии и перепробовал все.

Мне отчаянно хотелось рассказать ей, кто она такая, тогда, может быть, она сама узнает остальное.

— Что?

— Ты бы рассмеялась, если бы я сказал тебе.

— Я не буду, просто скажи мне.

Я сорвал сорняк и начал раздирать его на части. Я знал, что она следит за каждым моим движением. Я уловил исходящее от нее некоторое восхищение. Я понятия не имел, насколько глубоко это восхищение, но оно было.

То, что исходило от меня, было опасно. Я играл с огнем.

— Я проснулся от сильного толчка в ту ночь, когда Мэтт привез тебя сюда.

— Что?

Я не смотрел на нее, продолжая рвать сорняк.

— Я никогда раньше не чувствовал ничего подобного, поэтому, очевидно, мне пришлось провести расследование. Люциан проснулся, когда я начал одеваться, и захотел узнать, что, черт возьми, происходит. Я сказал ему, что кое-что случилось, а ты знаешь Люциана.

Она тихо рассмеялась.

— Он тоже захотел это узнать.

Я кивнул.

— Итак, мы пробрались в лазарет и услышали, как мастер Лонгвей и Констанс разговаривали с Мэттом. Он продолжал говорить им, что выхода нет, продолжал говорить о Стене и о том, что ни один человек не может перейти на другую сторону, если он родился внутри Пейи. Что девушка не та, за кого они ее принимают.

— Меня? — спросила она, и я снова кивнул. — За кого они меня принимали?

Мой взгляд встретился с ее. Она не знала.

— Мэтт увидел меня и жестом велел мне спрятаться. Я знал, что он заговорит со мной позже. Люциан ушел, удовлетворив свое любопытство, а я подождал Мэтта. Всю ночь у меня внутри было какое-то странное чувство, которое я не мог объяснить. Когда он нашел меня, то рассказал о тебе и некоторых деталях аварии, но клянусь, он никогда не упоминал Фокса до нашей второй встречи. — Ложь сорвалась с моего языка. — Он также рассказал мне о том, что увидел, когда разглядел тебя получше. Он сказал, что ты не ответила, и он действительно волновался, а когда он увидел твою метку, все не имело смысл.

— Что не имело смысла?

— Почему он никогда не знал ни о тебе, ни о твоем отце, и если твой отец был драконом, то как, черт возьми, у тебя оказалась метка всадников.

Она поморщилась.

— Значит, нас двое.

— Долгое время люди думали, что ты кто-то другой. Что твой отец вовсе не был твоим отцом.

Она непонимающе посмотрела на меня.

— Что?

— Как ты думаешь, почему, когда ты входишь куда-то, все пялятся на тебя, Елена?

— Я не знаю.

— Из-за того, кого ты им напоминаешь.

— Кого? — Она рассмеялась, но в ее смехе слышался намек на раздражение.

Я отрывисто рассмеялся, злясь на самого себя.

Блейк, не надо. Ты только еще больше собьешь ее с толку.

Ей нужно было подготовиться к заданию. Я не мог позволить себе отвлекать ее.

— Сейчас это не имеет значения. Ты не та. Ты просто кто-то, кто был похож на него. Нам следует начать, а тебе следует сосредоточиться на овладении своими способностями.

Гнев захлестнул меня, и я не был уверен, был ли он ее или мой.

— Прекрасно, так как же мне это сделать?

— Ты сердишься?

— Ты начал рассказывать мне эту историю, а потом просто сменил тему. Ты понятия не имеешь, с каким количеством дерьма мне приходится иметь дело, и это просто добавится к этой куче.

— Это больше не имеет значения. Ты — дракон. Это не поможет тебе двигаться дальше. Вот почему я перестал рассказывать тебе эту глупую историю. Ты такая же, как я, вот почему я проснулся той ночью, и больше ничего.

— Я все еще хочу знать, за кого они меня принимали.

Я застонал.

— Это не имеет значения. Ты должна сосредоточиться на том, кто ты есть, а не на том, кем тебя все считали.

— Прекрасно! Но я понятия не имею, как сосредоточиться сейчас, когда меня беспокоит твоя дурацкая история.

— Я знаю, это тяжело, но все наладится. Мне действительно следовало держать рот на замке. — Я попыталась подавить улыбку, но это не помогло.

Хорошо. Она все еще была зла. Это соединение определенно было односторонним потоком.

— Как ты это делаешь?

— Закрой глаза.

— Ты же не собираешься поцеловать меня, правда? — пошутила она.