Ангелы среди нас. Трилогия - Айгуль Айратовна Гизатуллина

разговаривала с ним, в лесу. Он помог ей, когда перестали пропадать вещи.

– Значит было время когда вещи перестали пропадать?

– Да, долгие годы.

– А потом кто-то открыл врата?

– Да.

Пазлы постепенно начали выстраиваться в картинку у меня в голове.

– Почему же Журден (знать не знал, кто это) не попросила бога вызволить ее оттуда?

– Журден счастлива там. В мире людей она была пустым местом, а мире потерянных вещей она предводитель селения. У нее есть семья, муж и ребенок.

– Сука! Эгоистичная дрянь! – вырвалось у меня, но Джек расценил это как часть нашего с ним диалога.

– Нет, Журден хорошая женщина. Она помогает всем чем может.

– Она могла бы вытащить вас всех оттуда! – кричу я, думая о Фортуне, которая вообще могла не попасть туда.

Люцифер прервал контакт глаз с Джеком, и тот продолжил шептать «мама» и плакать над телом.

Властелин ада прошел мимо меня, и я последовал за ним. Пройдя через хромированную дверь, мы вновь оказались в огромном зале, где он присел на свое видимо излюбленное кресло напротив камина.

– Итак, – дождавшись, когда я приземлюсь в соседнем кресте, как будто этот разговор и не прерывался, продолжил он, – я помог тебе не так ли?

– Гм, не совсем то, о чем я просил, но информации достаточно, чтоб ее обдумать, – двояко ответил я.

– Значит, я выполнил часть уговора? – приблизился он ко мне.

Черт, не совсем за этим я пришел, однозначно, но в какой-то мере он был прав. Я кивнул.

– Сделка есть сделка, нефилим. Через две недели я тебя жду здесь, и он протянул ко мне визитку, где замысловато каллиграфическим почерком кровью было написано «Devil». – Произнеси мое имя и ты окажешься здесь.

И едва я моргнул глазами, как стоял рядом с детской площадкой, светило солнце, и мою грудь, наконец-то, проник чистый кислород.

Глава 11

Инцидент с Диего облетел поселение за считание дни, и не предвещал ничего хорошо. Люди вокруг стали косо на меня смотреть, будто вместо света видели тьму, словно я принесла зло с собой в их мир. Не скажу, что это опечалило меня до глубины души, но все же неприятно осознавать себя изгоем. Учитывая, что всю жизнь меня любили, мне покланялись.

Я заметила, что энергия более не прибавлялась во мне. Она работает как батарея: заряжается от почитания, служения, святой верой в меня. Сейчас же она еле теплилась или даже шла на убыль. Это могло привести к плачевному исходу, если честно. Хотя даже представить не могу, что со мной произойдет, когда ее и вовсе не останется. Такого еще никогда не бывало. Возможно, я стану как Мала, просто своей тенью. Это никак не было светлой перспективой, тем более я понимала, что мои силы могли бы мне пригодиться, если дело дойдет до поиска выхода отсюда.

Работу мою никто не отменил. Изо дня в день, я пасла овец на лугу. Не скажу, что я стала асам в этом деле, первое время так вообще чуть не растеряла пол стада, но я стараюсь.

В одном оказалась права: на лугу не было общественного порицания, а была тишина и бдение овец. Так я постепенно перестала ходить на обеды, лишь немного скромно позавтракав убегала на пастбище, и приходила на ужин позже всех.

И лишь Илаи не оставлял меня. Я встретила его еще в первый день своего одиночества. Он вышел ко мне из леса (кстати, в первый раз именно он и спас мое стадо от расщепления), прям копия Идриса Эльбы, в такой же незамысловатой одежде, что и все местные. Вскоре он подсел ко мне и протянул хлеб с сыром, а затем достал фляжку с вином – святой алкоголь, которого мне так здесь не хватало. Это был второй жест доброй воли, со времен гостеприимства Журден (кстати, я теперь жила не у нее, хотя она и не выгоняла меня официально, а поселилась на ферме, нашла там угол, заваленный соломой, и спала, а точнее лежала до утра).

Однажды за обеденной трапезой, Илаи завел разговор.

– Как ты выбираешь своих «жертв»? – к этому времени он уже многое знал обо мне.

Я хитро улыбнулась ему и ответила:

– По-разному. Бывает просто понравится человек, бывает ищу свет внутри него. Все же я богиня, не забывай, для меня важно понятие «нравственности». Иногда даже вынуждено.

– А это как: вынуждено? – не понял я.

– Природный баланс никто еще не отменял, дорогой, – загадочно я ушла от ответа, но потом все же снизошла до объяснений. – Порой я вижу, как человек доходит до дна, когда следующий шаг уже скорее будет в окно, а не в дверь. Вижу эту тьму отчаяния внутри него. Поверь, это страшно. И, как ты понимаешь, я подкидываю ему немного света. Это даст ему еще шанс на восстановление, согласен? Так почему бы это не сделать? Напрямую я его не спасаю, я просто дарю ему немного удачи в том, что в его силах вдохновиться и начать все с нуля.

Потом, красиво выдохнув струю дыма от сигареты (ну как сказать сигареты, я скрутила какую-то солому с травой, что нашла на лугу в бумагу, получилось отвратительная вещь – вот вы пробовали курить, например, укроп или петрушку? – да-да, смешно, но мне так не хватало здесь всего этого из обычной реальности), я затушила его изящным каблуком сапога – нашла я его на барахолке, где все здесь и затариваются: их никто не брал из-за неудобности, но мне каблуки что есть, что нет: за тысячелетия я привыкла к ним, как родным.

– Но мало кто видит этот мой подарок, – сказала напоследок, – пессимист при любом раскладе во всем увидит лишь плохое, а оптимист… ну сам понимаешь.

– Так оптимист в эту яму никогда и не упадет, не так ли?

– Любой может упасть в эту яму, мне ли не знать.

– Так причем тут баланс природы? – все же не понял Илаи.

– Моя сестра перегибает палку порой, а я исправляю, что тут сложного? – разговор меня явно начал утомлять.

Но, это был бы не Илаи, если бы не спросил:

– Так она же вроде бы потеряла силы, ты говорила?

Тяжело вздохнув, посмотрела на «пачку» сигарет (а не закурить ли еще?):

– Она – богиня. Да она стала слабой, но свободной все же осталась. И не забывай о ее бойфренде. Зак тот еще паршивец. Ради Малы он сделает все, бесспорно, но закон подлости есть закон подлости.

Мужчина внимательно слушал меня, будто понимал все, хотя