Наперекор судьбе - Даниэла Стил

— Может быть, и никто, — ответила она на его вопрос. — Но меня это не волнует. Я живу одна уже десять лет, с тех пор, как от меня ушел муж. У меня есть дочь, которую ты называешь ублюдком. Больше мне никто не нужен. — Она показала на открытую дверь. — Спасибо за щедрое предложение, доктор, но я его отклоняю. А теперь, пожалуйста, уходи.

Антуан понял, что Аннабелл не шутит.

Сен-Гри смерил ее презрительным взглядом.

— Ты — дура. Если я скажу людям правду, никто не подаст тебе руки.

— Я к этому готова. Ты дал мне хороший урок, большое спасибо! Мне жаль, что моя история так огорчила тебя.

— Я был готов простить тебя, — повторил Антуан. — Или, по крайней мере, постарался бы все забыть, если бы ты согласилась сделать анализ. Ты должна признать, что это справедливо.

— Ничего справедливого в этом нет. И я не хочу, чтобы меня за что-то прощали. Я хочу, чтобы меня любили, и думала, что это так и есть. Но, похоже, что мы оба совершили ошибку. На этом и закончим. Прощай!

Антуан посмотрел на нее, покачал головой и молча вышел. Аннабелл закрыла за ним дверь и, обессиленная, прислонилась к ней спиной. Неужели все это происходит с ней?! Неужели она заслуживает осуждения в глазах людей? Что ж, она получила хороший урок…

Когда Брижитт и Консуэло вернулись из парка, Аннабелл неподвижно сидела на диване в гостиной. Девочка забралась к ней на колени, встревожено посмотрела на мать и обняла ее за шею. Ничего другого Аннабелл не требовалось. Дочь была единственным существом, которому она могла доверять.

— Мама, я люблю тебя, — сказала Консуэло. Глаза Аннабелл наполнились слезами.

— Я тоже люблю тебя, милая, — ответила она, крепко прижав девочку к себе.

На следующий день Аннабелл чувствовала себя ужасно, выглядела плохо, но это не помешало ей вернуться к работе. Жизнь продолжалась. И опять Аннабелл пришлось, несмотря на новый удар судьбы, собираться с силами и двигаться дальше.

Элен наблюдала за ней с озабоченностью. Антуан де Сен-Гри больше не появлялся в доме Аннабелл. А она не заговаривала о нем ни с кем. Элен поняла, что задавать вопросы не стоит, но в глубине души переживала за молодую женщину.

Аннабелл сосредоточилась на своих пациентах и дочери и поклялась забыть Антуана. Поначалу она была молчалива и грустна, но в марте заметно повеселела. Она снова начала улыбаться и по воскресеньям гулять с Консуэло в парке. Сначала девочка была огорчена тем, что они больше не ходят в гости к Сен-Гри; ей нравилось играть с племянниками и племянницами Антуана. Но Аннабелл сказала, что они с Антуаном больше не дружат. Когда стало пригревать солнце, подсохла земля в парке и зазвучали звонкие детские голоса, у Консуэло появились новые подружки и приятели, с которыми она с удовольствием играла. Глядя на дочь, оживленную и смеющуюся, Аннабелл говорила себе, что она счастлива и этим, и запретила надеяться на счастливые перемены в своей жизни. Аннабелл была убеждена: отныне, что бы она ни сказала, что бы ни делала, никто не поверит в ее невиновность и не сможет отнестись к ней с любовью и доверием. Антуан сделал все, чтобы она поверила в это.

В начале весны Аннабелл получила два письма. Оба дали ей пищу для размышлений. Первое письмо было от леди Уиншир. Она приглашала их с Консуэло в гости на несколько дней, считала, что девочке следует увидеть и узнать страну, в которой жили и живут ее родственники, выражала надежду, что они приедут в самом скором времени. Аннабелл не была уверена, стоит ли это делать. Гарри Уиншир был для нее ужасным воспоминанием. Но леди Уиншир была права — дело было не в Гарри, а в Консуэло и ее бабушке, с которой девочка наконец познакомилась. В том, что Консуэло навестит ее с громадным удовольствием, сомневаться не приходилось.

Автором второго письма был сотрудник банка, который вел ее дела. Переводы из Нью-Йорка она получала регулярно, но львиная доля состояния Аннабелл оставалась в Штатах. Этот человек впервые за долгие годы спрашивал, что делать с домом в Ньюпорте. Она не была там десять лет, но не решалась расстаться с коттеджем — с этим домом было связано много воспоминаний. И все же она не думала, что сможет вернуться туда даже на время. Это тоже была часть наследства Консуэло, куда большая, чем наследство леди Уиншир, поскольку формально Гарри Уиншир не был ни мужем Аннабелл, ни отцом ее ребенка.

Человек из банка писал, что он получил очень выгодное предложение. Бланш и Уильям, слуги, по-прежнему жили в Ньюпорте, ухаживали за домом, но потеряли всякую надежду на то, что снова увидят хозяйку. И правы — все эти годы у Аннабелл не было желания вернуться. Она скучала по родине, но прекрасно понимала, что люди не забыли ее скандального развода. В Америке у нее не осталось никого, а возвращение разбередило бы старые раны. Она стала бы тосковать по всем, кого потеряла. Даже по Джосайе. Ей не хотелось снова испытать эту боль. Но продать коттедж Аннабелл тоже не была готова, хотя банковский служащий был прав: предложение действительно было весьма выгодное. Она сама не знала, что ей предпринять.

Сначала она задумалась над предложением леди Уиншир, а вечером поговорила с Консуэло. Малышка пришла в восторг и сказала, что хочет поехать к бабушке. Как ни странно, Аннабелл хотелось того же. Может быть, им действительно стоило на время уехать. Консуэло с удовольствием вспомнила их поездку в Довиль, но это место напоминало Аннабелл об Антуане. Эти воспоминания до сих пор были слишком болезненными.

Как только решение было принято, Аннабелл написала леди Уиншир и сообщила, что они с радостью принимают приглашение. Леди Уиншир ответила немедленно и предложила на выбор несколько дат. В конце концов, они выбрали уик-энд, совпадавший с днем рождения Консуэло; девочке должно было исполниться семь лет. К тому времени погода должна была улучшиться. Аннабелл поручила Элен купить билеты. Им предстояло доехать на поезде до Кале, пересечь Ла-Манш и высадиться в Дувре; леди Уиншир сообщила, что там их непременно встретят. Оттуда до имения Уинширов было всего два часа езды.

Девочка с нетерпением ждала этого уик-энда, не находя себе места. Брижитт осталась в Париже; девушка собиралась провести время со своим новым дружком. Аннабелл и Консуэло с двумя чемоданами сели в забронированное Элен купе первого класса. Это было одно из самых значительных событий в жизни Консуэло. До этого главным в ее воспоминаниях было переселение в Париж, состоявшееся два года назад, и уик-энд, проведенный в Довиле. Об Антуане Сен-Гри она никогда не спрашивала. Юный возраст не мешал Консуэло понимать, что эта тема матери неприятна, и она молчала. Однажды Аннабелл мельком увидела Антуана в больнице, но тут же свернула и поднялась к своему пациенту по боковой лестнице. Ей не хотелось видеть его.

Поезд отошел от перрона Северного вокзала, и Консуэло прилипла к вагонному окну, все вокруг изумляло девочку. Аннабелл смотрела на дочь и радовалась. Они сходили на ланч в вагон-ресторан — по выражению Консуэло, «как важные леди», — а потом следили за проплывавшими за окном пейзажами, пока девочка не уснула на коленях у матери. Аннабелл откинула голову на спинку сиденья и погрузилась в свои невеселые мысли.