Я — следователь - Валерий Андреевич Москвитин

только один черемуховый куст, — вмешалась в разговор Мария, — он находится километрах в трех от села.

Вася подтвердил: да, именно около этого черемухового куста, который известен всем ребятишкам, он и видел Копытовых и Петренко. Это было давно. Однажды ранним утром Вася и его старший братишка, который сейчас учится в Седове, в школе-интернате, подбирали на колхозном току зернышки — остатки после окончания молотьбы и вывоза урожая. Сначала мальчики услышали скрип телеги, а затем увидели выплывшую из утреннего тумана голову сердитого старика Копытова. Они спрятались и тайком наблюдали, как лошадь с телегой и старик Копытов снова скрылись в тумане. Вслед за телегой перед ними прошли и также скрылись в тумане Алексей Копытов и Николай Петренко.

— Куда они направлялись?

— В лес, в ту сторону, где живет бурятка Алена.

— Какая Алена?

В беседу опять вступила Добровольская и стала объяснять. Недалеко от Якутского тракта стоит избушка одинокой старой бурятки, которая занимается охотой. Избушка расположена рядом с зимником, соединяющим Копытово с Якутским трактом напрямую. Однако этой дорогой пользуются обычно зимой. Летом и осенью по ней не ездят: можно утонуть в болоте.

Чернов моментально вспомнил показания Копытовых. Они оба подробно рассказывали, как остановили лошадь на мосту через Канцыгайку, а сами посидели на берегу, попили холодной речной воды и двинулись дальше. Сопоставив эти показания и новые данные, Федор без труда понял, что Николая Петренко они провожали не по летнику, как сами описывали, а по зимнику.

Теперь нужно было проверить и подтвердить данные, полученные от Васи Снегирева. Как выяснилось, его братишка Коля тоже хорошо запомнил тот случай. Их мать рассказала, что в Копытово ее с двумя ребятишками забросила нелегкая послевоенная судьба. Она стала работать в колхозе, а дети, часто голодая и пытаясь раздобыть что-нибудь съестное, нередко после уборки урожая бродили по окрестностям и кайсырили, то есть собирали оставшиеся на полях колоски, картофель, брюкву или зерна на токах — все это они приносили домой, помогая матери кормить семью.

В тайгу повестку не пошлешь, и Чернов решил посетить бурятку Алену. Несколько раз он побывал около небольшой избушки, но никого не застал: Алена промышляла. Наконец ему посчастливилось. Еще издали он уловил запах дыма и услышал повизгивание собак: Алена была дома.

У костра стояла низкорослая подвижная старушка лет семидесяти с узким разрезом живых приветливых глаз и с трубкой в зубах.

— Здравствуй, гостем будешь! — она первой поприветствовала Чернова. — Вот и мясо готово.

От костра распространялся ароматный мясной дух. Федор уселся на бревно рядом с Аленой, вытащил кисет и подал его старой бурятке. Она стала сосредоточенно набивать трубку, затем нагнулась над костром и прямо руками выхватила из огня небольшой, светящийся жарким пламенем уголек. Раскурив трубку, сосредоточенно уставилась на огонь и погрузилась в какие-то свои глубокие думы.

Федор не знал, как приступить к разговору. Словно угадав его мысли, Алена неожиданно сказала:

— Моя сначала угощай гостя, а потом его расспрашивай. — И снова, замолчав, стала смотреть на языки пламени.

После того как Федор отведал сочного мяса и жирной вкусной саламаты[12], бурятка заварила душистый чай и начала разговор.

— Что за человек? Зачем по тайге бродишь? Зачем бывал здесь? — спросила она.

— А вы откуда знаете, что я бывал здесь? — удивился Федор.

— Алена все знай, все по следам в тайге читай, — хитро блеснула старуха узкими умными глазами.

Чернов рассказал о причине своего прихода.

— Копытов? Алена помнит, Алена хорошо помнит. Бывали они здесь лето назад. Старый и молодой. А с ними веселый смелый батыр. Алена угощал их тарасун[13]: Алена угощай всех — и хороших, и недобрых. Копытов сильно плохой человек, хитрый человек, много молчит, много думает, черно думает.

— Откуда ты знаешь это?

— Алена живет в тайге, Алена чует плохого человека... Все трое и конь — они вернулись обратно, спустились в Багаев лог и пошли к селу. Алена им сказал, что летом через болото с конем и телегой к тракту они не пройдут.

— А далеко здесь тракт?

— Совсем близко, его даже слышно. Вон он, слушай! — И Алена напряженно прислушалась.

Однако Федор, кроме повизгивания собак, томящихся на привязи, да шума тайги, которая под легким ветром величественно гудела тысячами своих ветвей, ничего не услышал. Он недоуменно посмотрел на Алену.

— Машина прошла, — пояснила старуха.

«Ну и слух», — мысленно удивился Чернов.

Поблагодарив Алену за угощение и беседу, он направился в село. В голове мелькали самые разные мысли: «Значит, останки Петренко следует искать недалеко от зимника, пересекающего Багаев лог, между селом и избушкой. Территория поиска будет километров пять протяженностью и минимум по два в стороны от дороги. Немало. Ничего, разобьем эту территорию на квадраты. Кстати, надо опросить местных жителей, хорошо ли в селе известно, что летом проехать по зимнику к тракту невозможно. Если это факт, известный всему селу, то он явится дополнительной косвенной уликой против Копытовых... Для розысков организуем жителей не только Копытова, но и Седова».

Планы Чернова внезапно нарушила разбушевавшаяся стихия — осенний паводок. Горные сибирские речушки разливаются не только весной, но иногда и поздней осенью. Раз в несколько лет бывает, что ночи с частыми теплыми дождями, сменяющиеся жаркими солнечными днями, размывают в горах ледники. Именно в этом году осень долго обрушивала на горы теплую воду, а затем подогревала их палящими лучами солнца. Еле заметные ласково журчащие светлые ручейки, впадающие в озеро Шантой, превратились в мутные ревущие потоки, которые несли с собой вывернутые с корнем деревья, разрушенные охотничьи избушки, смытые со склонов гор стога сена, разбухшие туши животных. Озеро как бы вспухло и из прозрачно-зеленоватого превратилось в желто-бурое. Принимая в себя огромные массы воды, оно пенилось, волновалось и готовилось при первой возможности вырваться из замыкающих его берегов. Наконец мутные водяные валы хлынули через исток Канцыгайки. Всегда весело журчащая Канцыгайка теперь с ревом набросилась на подножие северного Брата Святого, но мощный голец отбросил ее воды в Багаев лог, который превратился в огромный кипящий водоворот. Проложенный через Канцыгайку мост, связывающий Копытово по летнику с Якутским трактом, мгновенно смыло. Мощный поток играл, как прутиками, огромными деревьями, вырванными с корнями. Взбесившаяся вода размывала себе новые пути, с остервенением хлестала по старым оврагам и старицам. И над всем этим хаосом безжалостно сверкал нестерпимо горячий солнечный диск.

Так же неожиданно, как и разбушевалась, стихия умерила