Боевой 1918 год - Владислав Конюшевский

Тут влез Трофимов:

– Чур, ты чего разорался? Там же их всего чуть больше дюжины. Тыловиков фуражиров я вообще не считаю. Мы их всех в пять минут покрошим и не заметим!

Я вздохнул:

– Про немцев разговор вообще не идет. Тут действительно не о чем спорить. Даже невзирая на наличие пулемета. Речь о том, что думать надо. Но это моя вина – плохо вас учу. Особенно нашего орденоносного разведчика в этом смысле упустил. Он ведь на фронте, до ранения, полгода пробыл. И в такие ситуации просто не попадал, вот опыта и не успел набраться. Ну да ничего – наверстаем. Объясню ему, да и вам всем, что такое «мальчик с козой», и вообще, как себя надо вести в рейде по тылам противника. А сейчас – объявляйте построение. Пока совсем не стемнело, будем брать это Квашнино.

Накосячивших разведчиков всем скопом я послал в обход села с задачей – занять там оборону и никого не выпускать из Квашнино. При этом десяток надо отправить еще дальше по дороге, чтобы проверили, не послали ли немцы за подмогой.

Остальные били копытами, желая ворваться в населенный пункт во всем блеске и великолепии. Но я и их обломал:

– Вы, товарищи, охренели? Через полчаса уже ночь настанет, и если мы сейчас батальоном двинем, то там впотьмах друг друга и покрошим. Поэтому идет третий взвод, трое с ручниками от Михайловского и отделение пешей разведки. Да, и еще – всем, кто будет задействован в операции, на рукава привязать белую материю. Что значит какую? Да хоть портянки вяжите! Понятно, что чистотой они не блещут, но в темноте все равно что-то белое увидеть можно. Это чтобы своих не пострелять. Всё! Время сбора – вот здесь, через пять минут. Выполнять!

Командиры разбежались, а Гришка, подозрительно глядя на меня, спросил:

– Чур, ты что, с ними собрался?

– Ага…

Трофимов возмутился:

– А я?

– Ты и комиссар остаетесь с батальоном. Комиссару речь готовить, а тебе нельзя, потому что это неправильно, оставлять подразделение без командования.

Зам завопил:

– А тебе – можно?! И что значит – без командования? Комиссар же остается! И взводные! – после чего покраснел, набычившись, и твердо заявил: – С тобой пойду. Сам говорил, что нас учить надо! Вот и буду учиться!

Глядя на кипящего Гришку, решил не начинать конфликт на пустом месте и махнул рукой:

– Хрен с тобой, золотая рыбка! Но от меня ни на шаг! Смотришь, учишься, впитываешь! Понял?

Трофимов выпрямился и козырнул:

– Так точно, товарищ командир!

Козел. Вот как его еще назвать? То мордой краснеет и с пеной у рта свою позицию отстаивать собирается, то сразу, без перехода, во фрунт тянется. С другой стороны, и мне пора бы привыкнуть, что ныне командир у красных – это не царь и бог, а просто первый среди равных. Прямо как в банде. Ну да ничего. И это пройдет…

В общем, пока у нас происходили эти мини-разборки, ударная группа собралась, и мы двинули в село. К этому времени солнце уже почти зашло, поэтому пришлось поспешать, чтобы совсем уж впотьмах не бегать. Топали не по дороге, поэтому, не ожидая особых подлян в виде немецкого секрета, подошли к крайней хате, где я, недолго думая, перескочил через плетень. Тут же на меня с заливистым лаем бросилась самоотверженная собачка. Ну как собачка – псина, немногим ниже колена. Поймав тут же залившегося визгом четвероногого за холку, я его поднял и, глядя в охреневшие песьи глаза, внушительно прорычал:

– Не шуми!

После чего отбросил животное в сторону. Собакен оказался очень сообразительным и не стал настаивать на дальнейшем знакомстве, моментально исчезнув в будке. Меня этому приколу кинологи научили, и главное тут: во-первых, без потерь для собственного организма поймать собаку, а во-вторых, оторвать ее от земли. В этот момент у животного в мозгах срабатывает императив о том, что противник несравненно сильнее, и лучше с ним не связываться. Вот и сейчас это сработало.

Я же, устранив внешнюю линию обороны дома, подошел к двери и постучал. Дверь открылась почти сразу, и на меня уставился небольшой лысоватый, но бородатый мужичок. Так как мы здесь появились не только с военной, но и с пропагандисткой миссией, широко улыбнувшись хозяину дома, я культурно поздоровался:

– Вечер добрый.

Мужик пару раз мигнул, беспомощно оглянулся куда-то в темноту хаты и выдал:

– Э-э… кхм… да!

Понятно… персонаж разглядел множество фигур за плетнем и потерял голос. Пришлось успокаивать:

– Мы бойцы революционной Красной Армии, и ты нас не бойся. Безобразия в селе чинить не собираемся. Тебя тоже, конечно, не тронем. Ты вот только скажи – немцы уже знают, что красный отряд по их души придёт?

– Э-э…

Еще раз понятно. Мужичку очень страшно. Даже не оттого, что мы с ним сейчас что-то сделаем. Он страшится того, что будет после. Что именно ему (немцы или кто-то еще) потом выкатят претензию за то, что нам все рассказал. Поэтому таким же тихим голосом я пояснил:

– Ты, земляк, не опасайся. Мы еще в нескольких домах поспрашиваем, что к чему. Так что не тебе одному придется оправдываться. А может, и вообще не придется… Да и соседи сейчас наш разговор не слышат. А вот если ты будешь молчать, то я громко тебя поблагодарю за ценные и подробные сведения об оккупантах. Ты ведь этого не хочешь? Поэтому давай говори: немцы о нас уже знают?

Собеседник кивнул.

– Они где-то собрались вместе и готовятся к обороне?

Опять получив кивок, я уточнил:

– Где именно?

Мужик наконец перешел на членораздельную речь:

– Прошка сказывал, что они кулемэт в подворье Анисима ставили. Это возле большого амбара, где зерно складують.

– А за помощью немцы послали?

– Того мне неведомо…

Угу… поблагодарив селянина, я отпустил его обратно в дом, а вернувшись к своим, стал раздавать указания. Две пары отправил в поход по хатам, для перепроверки сведений. Хотя сомнений в словах бородача у меня даже не было. Но раз обещал – надо сделать.

Сами мы, практически не скрываясь, пошли к месту дислокации фрицев. Благо Журбин во время доклада сориентировал, где что находится. На схеме показал центральную улицу, церковь, трактир и этот амбар. И чего нам скрываться? Немчура о нас уже знает (и наверняка за подмогой послала), еще и собаки вокруг гавкают как скаженные. Хорошо хоть гражданские не бегают. Да и чего им бегать – поздние сумерки.

Вообще я изначально сюда пошел, потому что была у меня слабая надежда, что немцы лохи и не сразу поймут, из-за чего суета в селе началась. Рассчитывал их накрыть по раздельности. Но они оказались грамотными людьми. Собрались вместе, заняли оборону. И плевать, что их сейчас чуть больше двух десятков (с учетом фуражиров). Если они заняли дома (а они заняли дома), то без потерь их не выковыряешь. И ночной бой – это всегда жопа. Но разве моим ухарям это объяснишь? Опять начнут вопить, что их вдвое больше и какие-то тыловики столь бравым ребятам не противник. С другой стороны, расклад сейчас само то, чтобы показать бойцам, что же из себя представляют боевые действия в темное время суток. Противник слабый, так что должно нормально получиться.