Инстинкт - Бен Кей

Не желая показаться слишком доверчивым, Тадж выдержал паузу.

— А сейчас чего вам от меня нужно?

— Остальные там внизу уже давно. Мы хотим знать, живы ли они.

Долгая пауза.

— Тадж!

— Ну?

— Они живы?

— Живы. Датчик движения так показывает. Похоже, они в кабинете Бишопа и живы все, кроме Гарри Мерчанта. Он остался в седьмой лаборатории с полчаса назад.

— Почему бы тебе не позвонить Бишопу?

— Связи нет уже двадцать минут. Они опустили «иншилд», а потом его понадобилось поднять, чтобы вытащить людей из лифта. И все пошло не по плану.

— Дело в этих новых осах?

— Вроде бы так.

— Черт! — сказал Миллс.

— Что ж нам теперь делать? — спросила Джейкобс через дверь.

— Мы будем ждать, а вы — ждать снаружи.

— Справедливо.

Джейкобс и Миллс вернулись к самолету, чтобы обдумать дальнейшие действия.

— Валить отсюда надо, вот что, как я и говорил.

— Этого не будет, — сухо сказала Джейкобс.

Взобравшись по трапу в самолет, они увидели, что на разбитых губах Мэдисона запеклась красная корка.

— Ага, вернулись, — прохрипел пилот сквозь кровавую слюну. Он потерял несколько зубов.

— Похоже на то, — сказала Джейкобс.

— Делайте со мной что хотите, но с ним я никуда не полечу.

— Будет тебе, Мэдисон. Не хнычь, как баба перед менструацией, у нас дела посерьезней, — сказал Миллс.

— Что, осы добрались до твоих приятелей?

— Вот что, Мэдисон. Рожа у тебя слегка припухла справа. Не заткнешься, я тебе ее подровняю.

— Ты только развяжи меня, и мы посмотрим, кто кому украсит рожу.

— Да я тебе твой гребаный самолет в жопу засуну!

Миллс схватил Мэдисона за челюсть. Взвыв от боли, пилот выплюнул сгусток кровавой слюны, которая расплылась по носу Миллса. Тот утерся, с омерзением посмотрел на рукав и занес было кулак для удара, но Джейкобс схватила его за руку с неожиданной силой.

— Остынь, мать твою, — зашипела она в самое ухо Миллса. — Ты хоть представляешь, куда мы без него денемся?

Униженный женщиной и беспомощным Мэдисоном, Миллс попытался сохранить достоинство. Освободившись от хватки Джейкобс, он пнул несколько раз корпус самолета и тяжелыми шагами спустился по трапу.

— Засранец! — пробормотал Мэдисон.

Джейкобс медленно выдохнула, закрыла глаза и села напротив Мэдисона. Какое-то время они молчали, старательно не обращая друг на друга внимания. В конце концов, это поведение показалось им лишенным смысла.

— Так они что… они там и впрямь влипли?

— Вполне возможно, — ответила Джейкобс.

— Если БРЭВИС накрылся, мне надо это знать. Раз есть сомнение, я останусь здесь. Уж какой будет груз, не знаю: то ли трупы, то ли уцелевшие, то ли вся команда…

— Заткнись, а, — устало сказала Джейкобс.

— Похоже, вы с Миллсом ходили в один кружок хороших манер.

— Слушай, Тадж сказал, что они опустили «иншилд», а это значит, дело там было совсем плохо. Потом двадцать минут с ними нет никакой связи. Стало быть, все пошло хуже некуда. Там мои друзья, и я ничем не могу им помочь. Так уж прости меня, если я не приседаю в реверансе и не краснею от слова «жопа». Я оказалась в этой самой жопе, и мне надо отсюда выбраться.

Она подошла к люку и посмотрела вниз, на лужайку. Там, глубоко под землей, объятые страхом, находятся самые близкие ей люди. Возможно, они оказались в ловушке, откуда нет выхода. И при этом страдают от боли. Возможно, кто-то из них уже мертв. Джейкобс представила себя там, вместе с ними, и она дерется за жизнь — свою и людей, оказавшихся рядом.

Она оглянулась на Мэдисона — избитого, взбешенного и туповатого. Потом перевела взгляд на Миллса, снова развалившегося на траве. Высокий, белокурый, по-британски надменный — он не давал ей покоя. Между его реальными способностями и самомнением существовала такая пропасть, что трудно было понять, когда он — помощник, а когда — обуза. А еще Тадж. За своим столом он на месте, но если потребуется напряжение физических сил, то сто килограммов ленивого жира — не самое лучшее, что ей хотелось бы иметь рядом.

Джейкобс приняла решение: какие бы усилия ни потребовались от нее, чтобы вызволить из беды тех, кто остался внизу, она их не подведет.

Сжимая рукоять люка, Уэбстер заглянул в окно. Коридор был погружен в кромешную тьму. Майор оглянулся на Бишопа, тот кивнул, и Уэбстер повернул рукоять.

Как только металлический рычаг пришел в движение, тишину разорвала пулеметная очередь. Уэбстер рухнул на пол, когда первые пули просвистели в сантиметре от его головы. Остальные рассеялись по кабинету, тоже попадав ниц. Помещение наполнилось грохотом, пороховой гарью, хрустом дерева, пробиваемого пулями. И без того напряженные нервы превратились в рояльные струны. Страх, рожденный внезапным обстрелом, усиливался полным неведением, откуда и кем ведется огонь. Неужели кто-то стреляет из-за люка? Кто это может быть? Почему он хочет их убить? И как им защищаться от этой угрозы?

Выстрелы прекратились так же внезапно, как начались.

Все по-прежнему вжимались в пол. Исчезла ли опасность? Уэбстеру понадобилось какое-то время, чтобы поверить наступившей тишине.

— Все целы? — спросил он, расслабив мышцы. Люди вокруг зашевелились. Похоже, никто не пострадал. Все открыли глаза и огляделись. — Извините, — сказал майор, поднимаясь на ноги. — Я совершенно забыл, что в коридоре мы установили пулеметы, управляемые датчиками движения, — на тот случай, если насекомые проникнут достаточно далеко. Поворот рукояти привел их в действие. Нам придется что-то предпринять, чтобы запас патронов истощился. Прошу всех отойти назад. — Он кивнул в сторону самого удаленного от люка угла, и все послушно сгрудились там. — И не пугайтесь шума.

Обеспечив безопасность людей, Уэбстер снова взялся за рукоять, нажал ее и упал на пол. Новая очередь грянула и затихла. Чтобы израсходовать весь боезапас, майору пришлось, сидя на полу, швырять в коридор тома инструкций, пока пулеметы не перестали перемалывать книги в конфетти. После того как три брошенных фолианта, один толще другого, не вызвали огня, Уэбстер осмелился заглянуть в коридор. Тишина.

— Все. Мы можем идти.

С этими словами он осторожно толкнул люк. Стрельбы не последовало, и майор разрешил всем покинуть дальний угол. Затем он послал Картера вперед.

В коридоре ощущался легкий запах затхлости — словно молекулы смерти и страха не покинули это пространство, а лишь погрузились в сон. Свет из кабинета становился все слабее по мере продвижения, но позволял разглядеть, что коридор был пуст и чист. Стояла тишина, которую нарушало лишь эхо осторожных шагов по стальному полу.