Гейша - Фридрих Незнанский

«Все под Богом ходим, – подумал он, складывая телефон. – Надо сказать жене, пусть завтра сходит в церковь, поставит свечку. Самую толстую».

Бог для него был олицетворением силы, которая нарушала любые планы и запросто могла в любую секунду оборвать человеку жизнь. Эту силу Свищ всегда принимал в расчет, уважал ее и боялся.

Приключение с Аллой отвлекло меня от дел. Пора было поглубже вникнуть в дело Лены Бирюковой.

Лена очень неохотно рассказывала о своих связях. Вот что касается разных пикантных подробностей – это пожалуйста. А когда требовалась конкретика – молчок. Она даже не хотела, чтобы я известил ее родителей о том, что она арестована. Хотя тут я понять могу. Каким родителям понравится, что их любимая дочь, уехавшая в столицу учиться, превратилась в гейшу…

В институте ничего путного о ней не сказали, в общежитии тоже. Подруг (кроме Аллы) у нее не было. Вообще, полезной информации о личности подзащитной в этом деле – кот наплакал.

Выход подвернулся совершенно неожиданно.

– Слышал новость?

– Какую?

– Убит папа твоей подзащитной.

– Что?!

Я вытаращенными глазами уставился на Славина.

– Откуда ты узнал?

– Да по телевизору в новостях только что сообщили… Сказали, что защиту дочери осуществляет молодой, но уже подающий большие надежды адвокат… Шучу, шучу, не смотри на меня так.

Этот идиот сидел на моем столе, перебирал ручки в вазочке и пялился на меня с усмешкой.

– Ну и шутки у тебя, – буркнул я.

– Но папашку на самом деле убили, это я серьезно.

– Отвяжись, я занят.

– Слышите? Он мне не верит! – объявил во всеуслышание Славин. – Точно убили. Вот те крест.

– Славин, отстань. Я тут работать пытаюсь.

Он захохотал счастливым смехом.

– Так я же тебе помочь хочу. Гордеев, правда убили. Вот только что оперативно-следственная группа из прокуратуры и милиции выехала в Авдотьино на место. Начальник МУРа даже взял дело под свой контроль. Ну если мне не веришь, спроси у самого начальника МУРа Грязнова! Ты же с ним вроде в близких отношениях?

Я уставился на Славина, не зная, верить ему или нет.

– Ну если это очередной твой идиотский розыгрыш!.. Убью.

– Честное слово, клянусь. Сам только что узнал – и сразу к тебе.

Я вскочил из-за стола.

– Куда конкретно группа отправилась?

– Я же сказал, в Авдотьино. Кажется, в больницу.

– Еще были какие-нибудь сведения?

– Нет, – пожал плечами Славин, – а ты съезди. И там на месте все выяснишь. Езжай скорей, если хочешь успеть.

– Шефа предупредите, что я ушел по делам! – крикнул я уже на ходу.

Авдотьино – унылый с виду поселок с населением в семь тысяч, застроенный серыми хрущевками и деревянным «частным сектором», расположился среди бурьянов и лопухов вдоль ветки железной дороги. Я добирался до него от шоссе по разбитой проселочной дороге. Больница – белое одноэтажное здание вековой постройки, стоящее в глубине яблоневого сада, – встретила меня прохладой и непривычной тишиной. Летом, когда на приусадебных и дачных участках идут основные сезонные работы, здесь явно не наблюдалось большого наплыва пациентов.

Скучающая пожилая медсестра сказала мне, что следователи из Москвы уже приехали и вроде бы пошли к моргу, но, может, уже и уехали, она точно не знает.

– Вон в том крыле у нас морг находится. Идите прямо по дорожке и поворачивайте за угол. Там стрелочка на стене нарисована. Увидите сами.

Мне повезло, Грязнов еще не уехал. Он стоял во дворе перед дверью морга и разговаривал с бледным как мел мужичком простоватого вида. «Свидетель или родственник», – подумал я.

Поздоровавшись с Вячеславом Ивановичем, я подошел к стоявшему поблизости мужику в штатском, но явно из местных авдотьинских милицейских чинов.

– Родственник? – спросил я, кивая на бледного мужика.

– Вроде свояк, – подтвердил тот, ногтем стряхивая пепел сигареты.

Я тоже закурил для компании и стал дожидаться, когда освободится Грязнов.

– Не уезжайте пока, вы можете понадобиться, – повысив на прощание голос, сказал наконец Грязнов родственнику покойного и направился в мою сторону.

– А насчет похорон как? Можно забирать? – торопливо семеня за ним следом, повторял родственник.

Грязнов на ходу кивнул.

– Можно, можно… Ну что, Гордеев, ты-то тут каким ветром?

– Да так, случайно. А что тут у вас? Убийство?

– Да вроде того.

– Покойник случайно не Бирюков Александр, отчества не помню? Из Твери? Лет пятьдесят…

– А ты откуда знаешь? – удивился Грязнов.

– Да это отец моей подзащитной.

Мой собеседник тихо присвистнул. Взял меня под локоть, отвел в сторону.

– Давай колись, что ты об этом деле знаешь?

Я вкратце рассказал, что знал.

– Думаешь, это как-то связано?

– А вы как думаете? – вопросом на вопрос ответил я, хотя это и не слишком вежливо.

– Ну да… Глупый вопрос. Это и ежу ясно.

– Так можно мне с вами тут немного походить, посмотреть?

Грязнов кивнул.

– Ходи, смотри, что ж с тобой поделаешь, – усмехнулся он. – Познакомься с Николаем Павловичем. Начальник районного отдела милиции.

Я пожал курильщику в штатском руку.

– Вот, Николай Павлович, – представил меня Грязнов, – это Юра Гордеев, тоже наш человек. Он тебя может просветить вкратце, что тут произошло. Или уже не успеем? Что, со всем закончили? – спросил он у человека, вышедшего из дверей морга.

– Закончили, – кивнул он, застегивая «молнию» на старой кожаной папке.

– Тогда поедем.

– Куда вы теперь? – спросил я, бестолково путаясь у всех под ногами.

– Свидетеля надо расспросить.

– А что, нашелся свидетель убийства?

– Ну да, ишь чего захотел! – засмеялся Грязнов. – Нет, конечно. Мужичок тут один живет в соседнем поселке, вот Николай Павлович его знает. Он этого покойника, твоего знакомого, раненым на дороге подобрал и до больницы довез. С ним надо поговорить. Может, еще что интересное расскажет, хотя… Дайте ему пока рапорт почитать, – попросил он у человека с папкой.

Тот вначале замялся (я все-таки был тут посторонним), потом без особого желания вытащил из скоросшивателя двойной лист из школьной тетради в клетку, исписанный мелким почерком незнакомого мне авдотьинского стража порядка.

– Вот все, можно сказать, что удалось записать по горячим следам, – протягивая мне листок, сказал Грязнов. – Пока почитай, а я тут еще порасспрашиваю народ.