Разведка боем - Василий Звягинцев

И узнать нужно раньше, чем это станет понятно всем прочим. Узнать и понять, не пора ли менять флаг.

Эта мысль вдруг отозвалась тошнотным чувством внизу живота. Еще вчера ему и в голову не пришло бы, что можно рассчитывать сыграть даже не против, а просто отдельно. Что же изменилось теперь?

«А ведь изменилось», – подумал Агранов. Он еще не знал, кто повлиял на него сильнее – полусумасшедший профессор Удолин, частнопрактикующий маг, или мысли о тех неведомых людях, в логово которых он послал своего лучшего агента.

«Они не отсюда» – что-нибудь да значит это выражение?

Вечером в комнате с занавешенным окном Новиков развернул перед капитаном Басмановым сложенный гармошкой общий план Кремля и предложил на досуге подумать о вариантах действий, если вдруг появится необходимость захвата данного объекта наличными силами. Прикинуть состав и задачи боевых групп, ожидаемую потребность в боеприпасах и снаряжении, рассчитать по времени фазы операции.

Басманов, приподняв бровь, какое-то время молча смотрел на Андрея, постукивая папиросой о край заменяющей пепельницу консервной банки, потом произнес с неопределенной интонацией:

– Я всегда считал, что вы человек рисковый, Андрей Дмитриевич. Однако не до такой же степени! Ваш замысел я вроде бы понимаю. Не тут ли клад спрятан, о котором вы на корабле говорили? А что же до естественного конца большевиков подождать не хотите? Недолго уже, кажется. Или не уверены? Сроки какие-нибудь поджимают?

Новиков снова, в который уже раз, удивился, насколько «несвоевременный» человек этот гвардейский капитан. Самый ему близкий из всех офицеров батальона по интеллектуальному уровню и типу психики, словно действительно родом из середины двадцатого века, а не конца девятнадцатого. И в то же время таящий в глубине души какие-то совсем чуждые Андрею черты. В том ли дело, что представляет он совсем другую генетическую ветвь русского народа, связан эйдетической памятью с пресловутым оппонентом Ивана Грозного князем Курбским и его соратниками?

– Впрочем, не мое это дело. – Басманов моргнул, глаза его вновь стали спокойно-безразличными. – Договор я помню. Только вы уж, пожалуйста, уточните – подумать на досуге или вплотную заняться подготовкой операции? Для меня тут есть разница.

– Второе. Однако хотелось бы сначала узнать ваше личное мнение. До того, как приказ отдать.

– Задача сложная, конечно, но с нашим снаряжением и подготовкой выполнимая. Правда, если ее предстоит выполнять мне, считал бы целесообразным согласовать начало действий с генеральным наступлением на Москву. И суматохи у красных побольше будет, и в осаде меньше сидеть придется.

– Вы были бы совершенно правы, Михаил Федорович, но при двух условиях. Если генеральное наступление вообще в этом году начнется, в чем я пока до конца не уверен. И если бы нам знать подлинные оборонительные планы красных. А вдруг с началом наступления Московский гарнизон займет позиции на внутренних обводах, в том числе по бульварам и непосредственно на Кремлевских стенах? Вот тогда захватить их без шума будет действительно трудно. И еще – правительство Совдепов наверняка предусматривает возможность эвакуации. А вот это как раз неплохо бы предотвратить…

– Ах, даже таким образом? – с очевидной заинтересованностью сказал капитан. – То есть в случае успеха длительная оборона Кремля не является обязательной? – На его губах появилась недобрая усмешка. Что тоже было неожиданным, поскольку Басманов казался Новикову человеком, удивительно для своего нынешнего положения и биографии мягким и неозлобленным. Отнюдь не забывшим, что такое дворянская и офицерская честь.

– В тактическом смысле, конечно, выгоднее бы удержать Кремль до подхода главных сил. А в политическом – нет, не является. Если сумеем сделать то, на что вы, кажется, намекаете.

– А я, знаете ли, Андрей Дмитриевич, как-то так полагал, что вы всякими либеральными идейками увлекаетесь. Насчет Гаагских конвенций, правосудия и прочей ерунды.

– Ошиблись, получается, господин капитан?

– Тем лучше, Андрей Дмитриевич, тем лучше… Да, вот еще что я вам хотел сказать. Сейчас это приобретает особую важность. Надо вам с Александром Ивановичем отсюда уходить…

Слова Басманова настолько точно совпали с их собственными рассуждениями, что Андрей понял – время действительно пришло.

– Ежели что случится, когда вас здесь не будет, – ничего страшного. Наше дело солдатское. Прорвемся и красных накрошим бессчетно. А вот если, не дай бог, вы под пулю попадете, я и не знаю… – Капитан спохватился, что слова его могут быть истолкованы как слишком подобострастные, и он, как сумел, поправился.

– То есть нам-то ничего, в городе повоюем, при необходимости к фронту пробьемся, а дела того не выйдет… Я же к вам не просто так служить пошел, мне ваши замыслы очень интересны. Жалко будет, если не осуществятся. Одним словом, подыскал я кое-что. У корнета Ястребова тетушка здесь живет. Вдова довольно известного врача. Домик у нее свой в Самарском переулке. Большевики ее не реквизировали и не уплотнили… – Эти вошедшие в обиход термины Басманов произнес с брезгливостью. – Ее муж какого-то Семашку лично знал, тот и выдал охранную грамоту. Мы там вчера были. Очень милая дама. Согласна вас на постой принять. Одеты вы сейчас подходяще, подозрений не вызовете. А корнет при вас останется для охраны и связи. Согласны?

Шульгин, не принимавший участия в разговоре, незаметно подмигнул Андрею, мол, а я тебе что говорил, и ответил Басманову, не став изображать оскорбленное благородство: – Зачем же спорить, если для пользы дела? Только сначала нужно и нам туда сходить, познакомиться, присмотреться. Чтобы и женщину не подставить, и самим не влезть, куда не надо.

Новиков корнета Ястребова помнил. Аккуратный, миловидный, слегка даже похожий на девушку. В отряде выделялся тем, что был единственным из последних, семнадцатого года, выпускников Пажеского корпуса, сумевшим после октябрьского переворота бежать из Петрограда на Дон и получившим офицерский чин лично от генерала Корнилова. Кроме того, корнет славился как непревзойденный стрелок. Из обычной драгунки, без всякой оптики попадал в цель с первого выстрела чуть не за версту. Почему и был включен в состав московского спецотряда.

За обсуждением вариантов, своеобразным «мозговым штурмом», просидели почти до утра. Наметили основной план и два запасных, которые показались бы совершенно невозможными нынешним командирам кремлевского гарнизона, если они вообще предполагали возможность прямого военного нападения на резиденцию советского правительства.

По первоначальным прикидкам боеприпасов должно было хватить до момента перехода на трофейное снабжение. А уж дальше, как любил выражаться по каждому удобному случаю Берестин, бой покажет.

Проснулись они от осторожного стука в дверь. Часы показывали половину одиннадцатого.

– Тут, прошу прощения, – сказал, осторожно вдвигаясь в комнату, исполнявший обязанности коменданта базы поручик Рудников, – такое дело. Прибежал Штырь, ну, один из шестерок наших, говорит, что появился серьезный человек, вроде как из московских деловых, ищет выход на нашего пахана. Плотные люди, мол, его рекомендуют…