Убей меня по-братски - Марина Серова

Хотя теперь вспомнила, что Тамара, жена Ковурского, мельком упоминала о двоих сыновьях. Но Виктор все это время был в тени, в отличие от Вадима, который всегда доставлял больше проблем своим родителям и требовал больше внимания.

Сна не было ни в одном глазу. Я сварила себе кофе, приготовила горячие бутерброды из того, что было в холодильнике. Они показались мне невероятно вкусными.

Взглянув на телефон, я поняла, что Ленка мне так и не перезвонила. Наверное, обиделась, и всерьез. И я ее понимаю. Конечно, дело прежде всего, но позвонить и предупредить подругу о том, что не приеду, я могла?

А еще… У меня есть жучки. О которых я промолчала. Но если позвоню Головину сейчас, он меня скормит своему коту; пусть спит. Ленке же надо будет подарить что-нибудь необычное, чтобы она меня простила. В случае с Ленкой это почти всегда прокатывает.

Пока перекусывала, прослушала запись на обнаруженных сегодня жучках. В общем-то, ничего нового – наши с Вероникой разговоры, мои телефонные переговоры и общение с Ленкой в машине. Интересно, почему их еще не забрали?

Подкрепившись, я залезла под душ. Водные процедуры меня до такой степени расслабили, что не успела я принять горизонтальное положение, как мгновенно уснула.

Утром меня разбудил звонок. За окном было уже светло, а это означало, что было уже больше девяти утра. Звонил Головин.

– Спишь еще, что ли?

– Конечно, не сплю. С чего ты взял. – Я взглянула на часы, которые показывали десять утра.

– Таня, я направляюсь в больницу. Ковурского-младшего переводят в палату. Он очнулся. Буду его допрашивать.

– Собираюсь и выезжаю, – ответила я и соскочила с кровати.

По-солдатски я оделась за несколько минут. И не позавтракав, вышла из квартиры.

Но то чувство, с которым я вернулась ночью домой, меня по-прежнему не покидало. Почему обвинение в убийстве интересовало Виктора больше, чем состояние его здоровья? Ведь с доктором, кроме нас, никто не разговаривал. А значит, и он не знал, что происходит с его братом.

Глава 8

У меня случилось дежавю, когда я подъехала этим утром к тарасовской городской больнице. Ведь я была здесь только вчера. Казалось, что даже машины на парковке те же.

Заглушив двигатель, я поставила свою ласточку на ручник, как обычно, проверила, закрыты ли все окна, и вышла на улицу.

Порыв ледяного ветра ударил меня по лицу. Когда-то в детстве зима ассоциировалась у меня с волшебством и сказкой. Но с годами вся магия этого времени года куда-то улетучилась. Теперь же для меня зима – это повод одеться потеплее и сменить резину на машине.

На парковке я увидела автомобиль Головина. Значит, он уже здесь. Но искать его не пришлось. Подходя к центральному входу, я заметила в окне его силуэт. Он помахал мне рукой.

– Решил тебя дождаться, – произнес он. – Ковурский уже в одиночной палате. Поставил там своего человека.

– А что со Степаном Золотниковым, который за рулем был? – спросила я, пока мы шагали по коридору.

– То же самое, что и на месте заявлял. О возможном преступном прошлом Ковурского знать не знает, друг попросил отвезти его за город, отдохнуть решили. Полицию не заметил, ибо темно и снег. Столба тоже не заметил. – Головин едва не плевался от ярости. – Мы даже задержать его не имеем права. Скорость не превышал. Пост ГИБДД не заметил – так это административный штраф. Ничего незаконного в машине не обнаружено, сам трезв как стеклышко.

– Считаешь, что Ковурский может убежать? – попыталась несколько разрядить обстановку я.

– А чем черт не шутит. Один раз он уже пытался.

– Сейчас вряд ли у него это получится сделать. На двух сломанных ногах.

– Ладно, пойдем и давай уже поставим точку в этом деле. – Головин явно не оценил мое чувство юмора.

– Пойдем, – ответила я.

Тамара Николаевна сидела у койки своего сына, держа его за руку. Вадим не спал. Обе ноги его были загипсованы.

– Прошу посторонних покинуть палату. Сейчас здесь будет проводиться допрос, – обратился он к матери Вадима.

Тамара Николаевна поднялась со стула, погладила сына по руке и волосам, а затем поспешила к двери.

– Ну, здравствуйте, Вадим Аркадьевич. Куда же вы от нас так быстро убегали? – Головин сел на то место, где еще пару минут назад находилась Тамара Ковурская.

– Не понимаю, о чем вы, капитан. Мы просто решили с другом поехать за город.

– Честно, не понимаете? Еще скажите, что вы знаете, почему мы здесь.

– Наверное, хотите что-то на меня повесить.

– Считаете, что нечего?

– В чем бы вы меня ни обвиняли, я этого не делал.

– Хорошо. Тогда начнем с убийства в квартире ваших родителей. Двадцать восьмого ноября в шестнадцать часов пятнадцать минут вы ворвались в квартиру четыреста двенадцать по адресу улица Летчиков, дом восемнадцать, – зачитал Головин информацию из дела. – Там схватили бутылку из-под шампанского и ударили ею по голове гражданку Яшину, от чего она скончалась на месте происшествия. Затем ударили по голове вашего отца Аркадия Ковурского другой бутылкой, из-под виски. У него сотрясение мозга. Все верно?

– Нет, я этого не делал. И вообще, насколько я знаю, мне положен адвокат. Поэтому я хочу воспользоваться этим правом. С вами больше не буду разговаривать.

– Вам вызвать бесплатного защитника или есть свой?

– У нас есть семейный адвокат. Я попрошу мать позвонить ему.

– И сделайте это как можно скорее. Мы никуда не уйдем отсюда, пока не допросим вас.

Мы вышли с Головиным в коридор.

– Похоже, Вадим не собирается ни в чем признаваться, – прокомментировала я произошедшее.

– Как бы то ни было, у нас есть улики и показания Ковурского-старшего. Кстати, мне надо к нему, чтобы он подписал протокол.

– Я с тобой. Хотела спросить у него кое-что, – пошла я за Головиным.

Ковурский-старший сидел в коридоре у окна на стуле и смотрел куда-то вдаль. Рядом стояла его жена и разговаривала по телефону.

– Вы должны