Римская Галлия - Фюстель де Куланж

нуждаясь в военной. силе, приказал прежде всего вызвать желающих в трибах, то есть среди свободного гражданского населения; но когда никто добровольно не ответил на такой свободный призыв, он решил заменить его принудительным набором рабов и предписал каждому владельцу выставить определенное количество их и выбрал, из них самых сильных[876]. Так же поступил Вителлий[877]. Еще позже Марк Аврелий был вынужден вербовать рабов в войско[878]. Совершенно понятно, что эти рабы, вступая в армию, получали освобождение, так что это обстоятельство могло казаться им выгодным[879].

Есть основание думать, что такой прием стал применяться все чаще и чаще. Если мы пересмотрим те главы (tituli) в кодексах, которые относятся к воинскому устройству, мы будем поражены, когда убедимся, что больше места занято в них перечислением поводов исключения, чем освобождения от службы. Дело в том, что особенно важно было воспрепятствовать гражданам поставку в заместители людей, не годных для исполнения воинских обязанностей. Весьма серьезное значение для должностных лиц, производивших набор, имела так называемая probatio, которая заключалась в осмотре каждого рекрута для допущения только людей, способных служить. Необходимо было бороться против стремления собственников, которые, по выражению Вегеция, «отдавали в солдаты тех, которых не желали держать как рабов»[880].

Правда, закон, запрещавший рабу вступать в армию, не был отменен; напротив, его постоянно возобновляли[881]. Но никакой закон больше не запрещал освобождать раба и в тот же день делать из него рекрута. Правительство само много подавало частным собственникам такой пример[882]. Впрочем, в Римской империи существовало еще несколько категорий слуг, которые не считались рабами, но тем не менее зависели от господина: это были вольноотпущенники, колоны, клиенты (libertini, inquilini, coloni, clientes)[883]. По мере того как мы подвигаемся вперед из века в век, изучая историю империи, мы видим, что рекрутские наборы падают все больше и больше именно на людей из таких классов. В ІV веке, если мы всмотримся в Кодекс Фeодocия, воинская служба уже не является перед нами обязательной повинностью гражданина. Она обращается в некоторый род подати, лежащей на земельной собственности, и подать эта выплачивается зависимыми людьми. Каждый землевладелец обязан не сам нести военную службу, но выставлять рекрутов из людей, которые ему подчинены, в количестве, пропорциональном величине и достоинству его земель[884].

Один крупный собственник должен был выставлять нескольких солдат; несколько мелких соединялись вместе, чтобы выставить одного[885]. Не он сам обязывался, стало быть, служить; это даже было ему запрещено, особенно если он обладал званием декуриона, но на его плечах лежало пополнение армии своими слугами. Для удовлетворения требования он иногда покупал людей вне пределов империи, чтобы отдать их правительству в качестве солдат[886]. Иногда он брал в своем доме или на своих землях несколько вольноотпущенников, колонов, даже рабов, которых, впрочем, он тут же освобождал, и обращал их в рекрутов[887].

Слуга, которого господин отдавал таким образом в войско, тем самым переставал от него зависеть. Он освобождался безусловно от всякой связи и всякого подчинения по отношению к старому хозяину, и в тот день, когда покидал армию, не возвращался в прежнюю кабалу. Воинская служба отнимала y него двадцать лет жизни, но зато делалa его свободным гражданином. Что касается господина, то он терял одного из своих слуг, но зато сам оставался свободным от обязанности носить оружие.

Установившийся способ пополнения войска естественно привел императорское правительство к сознанию возможности и удобства заменить военный налог людьми в денежный сбор. Действительно, на месте поставки рекрут (tironum praebitio) мало-помалу утвердилась «рекрутская деньга» (aurum tironicum). Когда государство больше нуждалось в людях, чем в деньгах, оно сохраняло за собою право требовать от земледельцев небольшое количество солдат: это называлось «exhibere tironum corpora». Когда оно больше нуждалось в деньгах, чем в людях, оно позволяло и даже иногда предписывало, чтобы они уплачивали определенную правительством сумму денег вместо каждого человека. Устанавливавшаяся в таком случае цена обыкновенно равнялась 25 золотым монетам (solidi) за человека, не считая расходов на экипировку и на продовольствие[888].

Чтобы доставлять себе хоть немногих хороших воинов в такую эпоху, когда люди неохотно шли на войну, империя создала нечто вроде наследственной армии. Ветеранам давались земли с условием, что сыновья их посвящали себя, как они, военному делу. Последние сохраняли за собою землю лишь в том случае, если они соглашались продолжать нести бремя воинской службы[889].

Особенно же часто империя обращалась за солдатами к внешнему миру. На службу рекрутировались чужеземцы, варвары, преимущественно германцы. Уже Август допускал таких воинов в своей армии[890].

Все позднейшие императоры держали также варваров в качестве наемников; число их значительно возросло при Марке Аврелии и его преемниках[891]; мало-помалу они составили большую половину всего римского войска.

По всем приведенным фактам можно убедиться, что воинская повинность гражданского населения была сильно облегчена во времена империи. Армия из приблизительно 400 000 человек, составленная в значительной части из добровольцев, сыновей ветеранов или из чужеземцев, при почти полном превращении рекрутских наборов в денежный налог, освобождала огромное большинство граждан от военной службы, которая в древности отнимала y них лучшее время и лучшие силы и которая в Средние века должна была вновь захватить их существование. Нет сомнения, что подданные императоров ощущали такое облегчение как великое благодеяние. Постоянные армии меньше всяких других стоят народу крови, времени и средств. Однако с ними связывается двоякая опасность: во-первых, эти армии часто становятся очень требовательными и при недовольстве могут даже подняться против правительства, которое их кормит; во-вторых, гражданское население, слишком исключительно предающееся мирному труду, чувствует себя беспомощным и беззащитным против вооруженных врагов, которые угрожают всякому мирному обществу[892].

Глава десятая

Римское законодательство

Нам нет надобности объяснять и оценивать римское законодательство; но мы должны спросить себя, как оно было встречено и принято жителями Галлии и под каким видом оно предстало перед их глазами, когда они сравнивали его с законами, которые управляли ими раньше.

Первобытным обществам известны были лишь двоякого рода законы: те, которые происходили от «обычаев предков», и те, которые проистекали от религии. Им даже не приходило на мысль, что закон может быть результатом добровольного соглашения; они не представляли себе, чтобы он должен был вдохновляться принципом разума и основываться на интересах людей. Закон уважался первобытным человеком только потому, что он шел от предков или от богов[893].

Историческая наука не создает себе больше иллюзий о древнем праве предков. Она не верит больше в искреннее равенство всех людей, в полюбовный