Охотник на вундерваффе - Владислав Морозов

Когда «Зибели» наконец прибыли в Новороссийск, морское командование довольно долго думало, что с ними делать. Эксперимент он и есть эксперимент. В конце концов решили действовать так, как и предлагал Никитин с его начальством. То есть погрузить на паромы два тяжелых КВ и использовать их для усиления нового десанта, который планировался у Феодосии. При этом, согласно выработанной диспозиции, «Зибели» следовало тянуть до Крыма все так же, на буксире, а собственные двигатели использовать только на завершающем этапе, для подхода к берегу и высадки на него техники. Моряки по-прежнему упорно не верили, что двигатели все-таки заведутся.

Погрузка и прочее опять тянулись очень долго. Пока нашли танки, пока грузили (оба «КВ» с экипажами взяли из состава какой-то свежей танковой бригады, танкисты были необстрелянными и неопытными и даже с железнодорожных платформ танки выгружали очень неуверенно), пока согласовывали связь и прочее – времени прошло немало. В итоге в море наш «отряд» из двух «Зибелей», уже упомянутых буксиров «Маркин» и «Мариуполец-9» и двух сторожевых катеров типа МО-4 вышел только утром 29 декабря, когда главные силы второго десанта уже высаживались в Торговом порту Феодосии, в том числе с крейсеров «Красный Кавказ» и «Красный Крым». Немцы лупили по крейсерам чуть ли не прямой наводкой, крейсера били в ответ, в общем, там было шумно и весело.

В то самое утро я стоял у борта «Зибеля» и смотрел на столь не похожее на привычные мои представления море. Ветер гнал брызги ледяной соленой воды прямо в физиономию, и противная до одури холодная и влажная сырость все больше заползала под ватник. Оставалось только пожалеть, что ватных штанов на мне в этот раз не было, поскольку я опрометчиво ограничился поддетыми под галифе шерстяными кальсонами. И как люди в те времена в такую погоду жили и воевали, считай, в одном хб?

А пока что всем пассажирам трофейного парома (экипажу КВ и нашей группе) оставалось только нервно курить и ждать момента высадки, поскольку от нас в этом смысле мало что зависело. Митичкин и Никитин практически безвылазно торчали в ходовой рубке нашего «Зибеля». Управлять движением «отряда» оттуда было куда комфортнее, чем с буксира или катера, тем более что Митичкину успели поставить туда относительно приличную рацию.

Сначала мы действительно шли в сторону Феодосии, где нами собирались усилить высадившийся десант, но куда мы могли там высадиться (при том что бои еще шли в самом порту), мне лично было непонятно. Однако на подходе к крымскому берегу кап-три Митичкин неожиданно, как говорят мореманы, «принял радио» от комфлота с приказом об изменении маршрута.

Пришедший из рубки Никитин сообщил, что километрах в тридцати от Керчи, в районе села Заветное, неожиданной танковой контратакой немцев была остановлена, а затем и обращена вспять одна из наших наступавших в сторону Феодосии танковых бригад с приданной пехотой.

Соответственно, после этого нам приказали срочно идти туда. Наш отряд повернул на север и направился к мысу Такиль. Уж не знаю, чем там могли помочь два тяжелых танка, тем более что мы не знали ни обстановки, ни состав вражеских сил. Согласитесь, что фраза «контратака фашистских танков» звучит более чем абстрактно, поскольку из нее невозможно понять, сколько танков в этой самой контратаке участвовало – три, или, скажем, сто. Однако наше командование, похоже, постоянно боялось, что немцы прорвут или опрокинут боевые порядки основного десанта у Керчи и сбросят войска в море, и пыталось противостоять такой возможности любыми средствами. Кстати, именно так оно и получилось, но уже потом, в мае 1942-го.

Когда Никитин сообщил воентехнику Шевкопляс (она же Татьяна), мне и штатному командиру КВ, очень молодому сержанту Веретенину (которого звали Герман, сокращенно – Гера) основные детали об изменении боевой задачи, из рубки выбрался Митичкин с картой в руках и биноклем на груди, направившийся к нам твердой походкой отпетого морского волка.

– Нам приказали высаживаться вот в этом самом районе! – выдал он и, развернув перед нами карту, ткнул толстым пальцем в какой-то участок берега.

Мы молча переглянулись.

– А хоть что там за берег, товарищ капитан третьего ранга? – спросил я, выражая общую мысль. – А если там скалистый обрыв над самым урезом воды, то как мы там высадимся?

Берег взрывать нам нечем!

– Ты, сержант, слишком умный, да? – поинтересовался Митичкин и тут же ответил по существу вопроса: – Не знаю я, что там за берег, по месту сориентируемся…

Его сильно раздражало, что капитан Никитин столь панибратски общается с «нижними чинами» вроде меня, и при этом я даже иногда позволяю себе высказывать какие-то суждения о наших действиях. Собственно, наша странная «спецгруппа» раздражала мореманов самим фактом своего присутствия на борту – минимальные команды для «Зибелей» были собраны в приказном порядке, поскольку самый распоследний матрос не хотел участвовать в «детских играх сухопутчиков», которые «обнаглели» и «раскомандовались тут». К тому же от подчиненных Митичкина я уже успел узнать, что последние шесть лет наш героический товарищ капитан третьего ранга служил в ОВР Новороссийской ВМБ и в море практически не выходил, а в Крым мог выбираться разве что на курорт, да и то навряд ли…

Что там вообще могут быть за берега, лично я вообще не представлял. В детстве я бывал в Крыму несколько раз, но запомнил только Алушту, Ялту, Севастополь и Симферополь. На Керченский полуостров меня не заносило ни разу. Так что можно было ожидать чего угодно с поправкой на известную любому школьнику истину о том, что Крым – он вообще довольно гористый.

Примерно через час мы наконец подошли к берегу. Сказать, что зимой Крым поражал буйством красок, было сложно. Снег там, конечно, лежал (зима все-таки), но не густо и не везде – преобладающими цветами были серый и желто-коричневый. Даже невооруженным глазом было видно слегка присыпанные снегом холмы с голыми невысокими деревьями и кустами.

Мне этот вид чем-то напомнил пейзажи поганой планеты из не самого плохого фантастического боевика «Крикуны». Того, где герой Питера Веллера воевал с самовоспроизводящимися боевыми роботами и, увы, проиграл.

В целом было тихо и по нам никто не стрелял. Канонада была слышна, но где-то в глубине полуострова, судя по карте Митичкина, от берега в этом месте до ближайшей приличной автодороги, шедшей из Керчи в сторону Феодосии, было километров двадцать пять. За холмами на горизонте что-то горело – сильный ветер нещадно трепал и раздувал, прижимая к земле, многочисленные черные и сизые дымы, которые лениво тянулись в серое небо.

Мы помалкивали, а Митичкин, стоя на носу «Зибеля», разглядывал берег в сильный бинокль с видом адмирала Нельсона накануне Трафальгара.

– Вон туда! – объявил он наконец значительно, словно император Петр Алексеевич, провозгласивший о том, что «здесь будет город заложон».

Я посмотрел туда, куда он показывал. Потом капитан Никитин протянул мне бинокль, и я обозрел местность вооруженным глазом.

У уреза воды просматривался песок и небольшой откос, за которым тянулись заснеженные высотки. При этом подъем от воды был относительно пологим – там просматривалось что-то, похожее на едва намеченную проселочную дорогу. Можно было считать, что моряки действительно нашли место, более-менее подходящее для выгрузки танков. Кстати, поскольку откомандированные танки «КВ-1» были свежей постройки (недавно собранные в Челябинске, возможно, с использованием эвакуированного туда задела довоенных частей), на нашего капитана Никитина возложили еще и обязанности по написанию отчета о том, как поведут себя эти танки в боевой обстановке вообще и в экстремальных условиях десантирования с моря в частности. Видимо, чтобы нам всем жизнь медом не показалась…