Смерть на двоих - Татьяна Смирнова

Это был уже глубокий старик. Его длинная, снежно-белая борода – первое, что бросилось в глаза Кэти. Второе, что притянуло ее взгляд – карие глаза. Они смотрели из-под низко надвинутого головного убора, формой напоминающего скрученное полотенце, и, казалось, видели Кэти насквозь. Увидев эти глаза, Кэти немедленно изменила мнение насчет возраста почтенного господина Мехраба (а перед кем еще Лайла могла оставаться с открытым лицом?). Пожалуй, ему не семьдесят и тем более не сто, как она решила вначале. Лет пятьдесят, не больше. О том же говорили стройность и молодая гибкость в теле, облаченном в ярко-зеленый… камзол? Больше всего это одеяние напоминало купальный халат, перепоясанный длинным алым кушаком, с которого свисала кривая сабля, а за него была заткнута пара дорогих пистолетов. Ниже были узкие… панталоны? Лишь одну деталь туалета господина Мехраба Кэти смогла назвать уверенно: обут он был в сапоги, отличные сапоги из тонкой кожи с великолепным тиснением. Весь его облик был полон такогодостоинства, что Кэти машинально сделала реверанс. Турку это понравилось. Он что-то сказал на своем языке, Лайла кивнула и живо повернулась к гостье.

– Господин Мехраб очень доволен тем, что ты знаешь, что такое почтение к старшим. Правда, у нас принято немного другое приветствие. Но мы с тобой еще всему научимся.

Как оказалось, с французским, также как и с английским, турок был не в ладах. Как он в таком случае умудрялся вести торговлю, было совершенно непонятно, но Кэти решила отложить выяснение этого вопроса на потом. Сейчас ее больше интересовало другое: что означала фраза Лайлы, что они, дескать, всему научатся. Ее визит будет долгим?

Турок заговорил быстро, напористо, старшая жена слушала внимательно и кивала, запоминая сказанное. Когда он замолчал, его пронзительные глаза буквально вцепились в лицо Кэти так, что ей немедленно захотелось спрятаться хоть за чем-нибудь, даже, может быть, набросить на себя черный мешок Лайлы.

– Господин хочет, чтобы ты ответила на его вопросы. И будет лучше, если ты ответишь правду, – перевела Лайла, – ты – англичанка? Твои отец и мать – оба англичане?

– Уже в седьмом поколении, – удивленно ответила Кэти.

Выслушав перевод, турок довольно кивнул и снова задал вопрос.

– Кто твой отец? – донесла до нее Лайла. – Какое положение в обществе он занимает?

– Он судья, – сказала Кэти и снова отметила, как при этих словах лицо турка осветилось глубочайшим удовлетворением.

– Он уважаемый человек, – повторила Лайла, – это очень хорошо. Но ты сказала, что вдова. Как давно умер твой муж? Носишь ли ты траур? Твое платье не было платьем скорби? Значит ли это, что со дня смерти твоего супруга уже прошел год?

Кэти Бэрт всегда отличалась умением соображать быстро, в этом она на голову превосходила не только свою высоконравственную матушку, но и предприимчивую подружку Ирис.

– Я не ношу траура, – уверенно сказала она, – такова была последняя воля моего дорогого Этьенна. Он считал, что мне не идет черный цвет.

Супруги обменялись несколькими быстрыми фразами.

– Твой супруг был французом? – с легким удивлением переспросила Лайла. – А можно узнать твое полное имя?

– Кэтрин Соврези, баронесса де Сервьер. В девичестве – Бэрт.

– Значит, ты – знатная дама?

– Выходит, так, – пожала плечами Кэти.

Допрос продолжался.

– У тебя есть дети?

– Мы с мужем прожили меньше двух месяцев, – с должной долей печали в голосе проговорила Кэти, – нет, детей у нас не было.

– А братья и сестры? Сколько детей родила твоя мать?

– Семерых, но двое умерли еще младенцами, – ответила Кэти, недоумевая, с какой радости состав ее семьи интересует турка.

– От чего умер твой муж? Не была ли это заразная болезнь?

– Он погиб. Это была дуэль, – невозмутимо, с полным самообладанием соврала Кэти, слава Господу, это она успела продумать заранее.

– Остались ли у твоего мужа родственники в Англии или во Франции?

– Возможно, – осторожно ответила Кэти, – Этьенн не успел познакомить меня со всей своей семьей. Мы планировали посетить Францию летом, после окончания сезона в Лондоне. Этьенн надеялся, что мы получим приглашение ко двору и будем представлены Его Величеству.

Выдавая эту полуправду-полуложь, Кэти преследовала вполне конкретную цель: дать понять господину Мехрабу, что она – не последний человек в Британской империи, ее исчезновение просто так не пройдет, и попытка удержать ее силой может закончиться дипломатическим скандалом.

Кэти от всей души надеялась, что ее блеф сработает. И он сработал. Только как-то странно, не совсем так, как она планировала. Она поняла это по лицам супругов, которые стали уж больно довольными. Казалось, своими ответами Кэти доставила им несказанную радость и подтвердила их самые смелые надежды. Тоненький ручеек беспокойства вот-вот грозил превратиться в водопад: Кэти поняла, что выбрала не ту линию поведения. Но менять ее было уже поздно.

В разговоре супругов несколько раз проскользнуло слово «игнлез» – англичанка, и то, как его произносили оба, сказало Кэти, что почему-то ее английское происхождение чрезвычайно важно. Даже важнее, чем предполагаемая знатность и так и не состоявшийся визит во дворец. Наконец, турок жестом велел жене замолчать и произнес длинную фразу. Он говорил медленно и веско, словно судья, зачитывающий приговор какому-нибудь мошеннику или браконьеру. Кэти немедленно прониклась важностью момента и навострила уши.

– Ты – вдова, знатная дама и англичанка, – перевела Лайла, – ты молода и здорова, и твоя фигура говорит о том, что ты можешь родить много детей. Ты будешь подходящей женой для нашего сына – Хамида. Свадьба состоится, как только мы прибудем в Мерсин…

«Ну ничего себе, молоко с пенкой! – едва не вырвалось у непосредственной Кэти, – а говорят, что у женщины не может быть гарема…»

Наблюдая за ее ошеломленным лицом, турок уронил несколько быстрых фраз.

– Ты молчишь? Это значит, что тебе что-то не по нраву. Ты видела портрет Хамида – неужели он не показался тебе достойным мужчиной?

Переводя это, Лайла едва заметно вздрогнула, и Кэти поняла, что вляпалась по самые уши. И от того, что она сейчас скажет, зависит, сойдет ли она с борта «Звезды» в порту как почетная гостья, или же покинет гостеприимную галеру прямо сейчас, посреди моря, зашитая в крепкий мешок. Немедленно припомнилось предупреждение Лайлы, что ее супруг и повелитель не терпит непокорности.

– Я польщена, – медленно и тщательно подбирая слова, проговорила Кэти, – но обычаи моей родины запрещают играть свадьбы так скоро. Венчанию должна предшествовать помолвка, по крайней мере – полгода. И, в любом случае, жених и невеста вначале должны познакомиться.

Выслушав этот лепет, турок снисходительно улыбнулся в бороду, кивнул жене, бросил ей очередную короткую фразу и, не прощаясь, вышел.