Прошка Лебеда и жезл некроманта - Александр Панов

долгий ящик решили не откладывать. Прошка достал из сундука припасенные мешочки с золотом. Пригласили всех! Весь город спешил поздравить молодых. В первых рядах дружина, конечно. Куда без нее? Воевода, который, как считалось, имел на русалку виды, подошел к молодым первым и расцеловал обоих горячо и, кажется, искренне, обдав своим фирменным перегаром.

Яшка, который пришел на праздник со своей пребывающей на сносях женою, в качестве свадебного подарка преподнес колокольчик, на манер того, каким вызывал свою Чернавку и обещал показать, как на звон Шкоду натаскать. Пока боевой конь был натаскан разве что на саму Чернавку. Баба Яга, на правах подружки невесты, долго обнимала новобрачную, а Прошке в карман незаметно сунула мешочек.

— Жевучка! — шепнула она ему на ухо. — Подарок от амазонок.

Прошка вспомнил, где слышал название этой травы и ему стало не по себе. Такой, если старуха не врала, кормили коней, чтобы они без устали осеменяли племенных кобыл.

«Ну спасибо, бабуля! Удружила, так удружила!»

Последним подошел инквизитор Володя. Сдержано поздравил с радостным событием невесту. А Прошке в очередной раз предложил пройтись.

— У меня, друг, для тебя особый подарок. Идея твоя о дорожной службе одобрение царя-батюшки получила.

Прошка от радости чуть на месте не подпрыгнул, но вовремя себя остановил. Решил, что негоже семеркам козлом скакать. А ну, как увидит кто. Инквизитор меж тем продолжал:

— Выделили тебе на организацию средства. Людей дозволили набрать для своих нужд. Так что, дерзай. Порядок на дороге наводи. Казну штрафами пополняй, да… — Володя остановился. Огляделся по сторонам не слушает ли кто. Подошел вплотную и шепнул на ухо: — Друзей не забывай.

Прошка в ответ одобрительно кивнул. Не переживай, мол. Не первый день живем.

Штат набрал из людей доверенных. Казимира с Даздрацарем, которые едва оправились от амазонских истязаний, Прошка взял постовыми. Они на крупных перекрестках стояли, да головами по сторонам крутили. Чуть кто не в свою очередь поедет, или через проезжую часть перед телегой какой проскочить решит, они тут как тут. Хватают наглеца, да к Прошке тащат. А у того с такими разговор короткий, но деловой. На золотые монеты пересчитанный. Яшку с Чернавкой в патруль записал. Чтобы по городу ходили, да ежели кто похулиганить решит, догнали и обезвредили. Для этих целей у патрульного всегда арбалет с тупым наконечником имелся, да кистень. Тот самый, каким он когда-то начальство нынешнее оприходовал.

Старшим над коллективом этим Прошка Агафона поставил. Вот кто правая рука, так правая рука. И поможет, и подскажет, и по шее даст, кому требуется. Боялись его и уважали. Потому как был он честным и справедливым.

А начальник службы — Прошка Лебеда был предприимчивым. Все старался благосостояние царской казны нарастить. Все новые правила придумывал, многовековые устои ломал. То пьяным извозчикам ездить запретит. То укажет всегда по правой стороне дороги мотаться. В общем ворчать ворчали, но выполняли. Потому как денег на штрафы жалко было. Да и происшествий на дорогах в разы меньше стало. Все его заслуга! Прошки Лебеды.

И днем и ночью корпел он в своем служебном тереме над правилами и уставами новыми. А супружница его Марьяна обед ему носила. Самой то ходить и не просто было. Шутка ли? Шестой месяц, как на сносях. А голодным мужа не оставляла. Знала, что без нее окончательно истощает. Итак кожа, да кости. И центнера не наберется.

Июль к концу шел. Тепло было. Жарко даже. На дорогах тишь, да гладь. Худо-бедно научил водил местных правила соблюдать. Сидел Прошка в своем рабочем тереме, да в окошко смотрел. Ждал, когда Марьяша пожалует. Соскучился. Она и пришла. Да не одна, а с подругой Ягой. Часто они вместе ходили. Так сподручней было и веселее.

Котомку с пирогом рыбным развернули. Вина налили. Сели обедать, да не тут-то было. Топот копыт за окном раздался. Ржание, гомон. Влетел в терем Яшка. Глаза горят. На роже улыбка от уха и до уха.

— Поздравьте меня, — говорит. — У меня сын родился.

Яга напряглась. На Прошку глянула. Помнила. Его это грех. Только секретный.

— Я тебя, бабуль, ищу, — обратился счастливый отец к Яге. — Не глянешь? Малыш здоровый, вроде, только на шее во здесь, — он ткнул пальцем в свой загривок. — Полосы какие-то. Навроде жабры.

— Ты меня дома подожди! — ласково попросила старушка. — А я тут закончу и к тебе.

Яшка кивнул.

— Прохор Палыч, — обратился он к начальнику. Того, как руководителем дорожной службы сделали, подчиненные все по имени отчеству звать стали. — Вечером милости прошу ко мне. Отпразднуем. И супругу свою берите.

Марьяна кивнула. Дождавшись, пока Яшка исчезнет, старуха зацокала языком.

— Плохое у меня предчувствие, ой плохое.

— А что такое? — поинтересовалась русалка и посмотрела на мужа. Тот, кажется, тоже не понимал, о чем идет речь.

— Я тогда, когда Прошке приказано было делегацию амазонскую ублажить травки ему дала одной. Волшебной, — стала объяснять Яга. — Чтобы он королеву их рыхлую покрыть смог.

— С этого места поподробнее! — Марьяна нахмурила брови.

— Ну что ты, родная? — попробовал оправдаться Прошка. — Дело прошлое. К тому же государственное. Я после травы той, когда к ней пришел, тебя там увидел, ну и…

— Действие такое! — объяснила Яга. — Вместо бабы любой зазнобу свою мужик видит. Любимую. Ну этот пентюх тебя лицезрел.

— И что такого? — не понял Прошка.

— А то! — выдохнула старуха. — Свойство у травы такое. Что дите, которое при этом получается, облик зазнобы перенимает. Жабры у них. Вот что. А если ноги намочить…

Она не договорила. Прошка побледнел.

— Погодите, а почему у них? — Марьяна напряглась еще сильнее. — И у кого это у них? И при чем тут дите Яшкино?

— Тут такое дело, любимая, — уже предчувствуя, что дело пахнет керосином Прошка медленно поднялся со стула. — В тот день меня купец Богучар к себе позвал по делу. А там дочь его была… Ну супружница патрульного моего… Ты и не думай. Они тогда еще не женаты были…

— Не женаты, значит? Дочь купца, говоришь? — Марьяна сжала в ладони покоящийся на столе черно-белый жезл. — Куда ты там его вставлял, чтобы народ оживлять?

— Милая, родная, — Прошка стал пятиться к выходу. — Тебе нельзя нервничать.

— А я спокойна! — призналась Марьяна, поднимаясь со своего стула. — Кобель ты взъерошенный, некромант хренов. Снимай штаны, сейчас я тебя оживлять буду.

— Не дури! — выкрикнул Прошка, и рванул на улицу. Марьяна выскочила за ним.

— Не позорься, люди смотрят! — вопил начальник дорожной службы.

— А мне не стыдно!

Они добежали до царского терема, когда где-то неподалеку снова раздался топот копыт.

«Не уж