Доктор Красавчик - Елена Сокол

А теперь я иду, анализирую, исследую каждое его слово, каждый слог, звук, каждый взгляд и улыбку, но не нахожу ничего, что бы позволило мне думать, что всё это было искренним. Это конец, но я всё ещё держу лицо.

— Алиса? — Удивляется старшая сестра Анфиса, когда я появляюсь на этаже. — Здравствуйте! Вы ведь Алиса? Я правильно запомнила ваше имя?

— Да, здравствуйте. — Киваю я.

— Как вы?

Делаю несколько шагов и дёргаю ручку двери кабинета Красавина. Заперто. Я оборачиваюсь к женщине.

— Что-то случилось? — Она удивлённо морщит лоб. — Как ваше здоровье?

— А… — я сглатываю. — А где я могу найти Красавина?

— Он на операции. Вы… — Анфиса Андреевна подходит ближе. — Алиса, вы выглядите бледной, вам плохо?

Очень плохо. Очень.

— Нет, всё хорошо. — Выдыхаю я.

По коридору в направлении нас идёт ординатор Людмила. Она останавливается, заметив меня. Неуверенно кивает в знак приветствия. Я киваю ей тоже и возвращаю взгляд на старшую сестру.

— Тогда… — Теряется Анфиса Андреевна, оглядывая меня с ног до головы.

Видимо, гадает, зачем пришла.

— Тогда передайте это, пожалуйста, Красавину. — Я достаю из кармана пальто руку и вытягиваю перед собой.

Это даже хорошо. Пожалуй, я не вынесу ещё одной встречи с ним. Не хочу унижений, жалких объяснений, пустых разговоров. Красавин и так поймёт, что я всё теперь знаю, и больше не будет меня беспокоить.

Анфиса Андреевна озадаченно протягивает ладонь. Я разжимаю пальцы, и на неё падает кольцо Вадима. Женщина смотрит на него несколько секунд, не мигая, а затем тяжело вздыхает.

— Просто отдайте ему. Это его вещь. Хорошо? — Хрипло произношу я.

Мою руку всё ещё жжёт. Глаза — тоже. У меня вообще всё внутри горит, поэтому мне нужно бежать отсюда скорее.

— Хорошо… — Словно всё поняв, кротко выдыхает женщина и сжимает кольцо в кулаке.

— Спасибо. — Говорю я.

Разворачиваюсь и ухожу.

— Ну, что у нас по текущим, Анфиса Андреевна? — Бодро интересуюсь я, наливая в чашку горячий кофе.

Поворачиваюсь и натыкаюсь на тяжёлый взгляд женщины. Он, признаться честно, даже сбивает меня с толку.

— Что такое? — Хмурюсь я.

Подобное выражение лица — редкость для нашей старшей сестры. Хорошо, если встала не с той ноги, а если резко ухудшилось состояние кого-то из пациентов?

— А ты прям сияешь, как я ни погляжу. — Выдаёт она.

В её голосе не то сарказм, не то открытый упрёк.

— Что происходит? — Я прикрываю дверь в ординаторскую и сажусь в кресло.

Анфиса Андреевна остаётся стоять. Теперь уже она глядит на меня сверху вниз. Хорошо, что мы одни, потому что ощущение у меня такое, будто ей хочется поделиться со мной чем-то личным.

— А я всё думаю… — женщина укоризненно качает головой. Её взгляд, точно бритва, и сейчас она вспарывает меня им буквально на живую. — Что же такого случилось, что ты вдруг ожил?

— Не понял… — Сглатываю я. — Ожил? Я?

— Плечи расправил, ожил, стал общаться с коллегами… Улыбаешься вот, сидишь.

— Анфиса Андреевна. — Я отставляю кофе на столик. — Да что случилось?

— Думаю, отчего же это тебя отпустило? — Она обиженно поджимает губы, нервно теребит что-то рукой в кармане. — Расцвёл вдруг!

— Анфиса Андреевна, а что за тон?

Теперь мне не до шуток.

— Кукушкина приходила. — Вдруг выпаливает она. — Помнишь такую? Пациентка твоя.

— А… Алиса приходила? — У меня пересыхает в горле.

— Да. — Кивает женщина.

И ждёт от меня какой-то реакции.

А я судорожно соображаю, что же такого могла сказать Алиса, что настолько рассердило старшую сестру. Да какая разница? Неужели, я должен оправдываться за связь с пациенткой перед своим персоналом?

— Что ей было нужно?

— Вот. — Анфиса достаёт что-то из кармана халата, наклоняется и кладёт передо мной на столик. — Твоё? Узнаёшь?

Мой первый порыв — проверить карман брюк. Я дёргаюсь, но тут же застываю. Там не может быть кольца — оно тут, передо мной, на столике. К тому же, вчера я был в джинсах, и кольцо должно было остаться там. А если оно теперь здесь… Боже…

Видимо, я бледнею, потому что Анфиса Андреевна не удерживается, придвигает стул и садится напротив.

— Что? Что с тобой, Вадим?

Она всё ещё по-отечески строга, но я уже почти не слышу её голоса, он доносится до меня, как сквозь пелену. Я беру кольцо дрожащей рукой и замираю: что с ним делать? Надеть на палец, убрать в карман? Отчего вдруг это так сложно сделать под её хмурым взглядом?

— Что она сказала? — Спрашиваю я, прочистив горло.

Кольцо всё ещё у меня в руке.

— Да на девке лица не было! — Вспыхивает Анфиса Андреевна. — Ты что, ей ничего не сказал?

— Она… Нет, она не знает. Нет.

— Стало быть, думает, что ты…

Я киваю.

Женщина громко вздыхает.

— Тебя как вообще угораздило, Красавин? — Интересуется она. — Столько всех вокруг шарахался, жил затворником, а тут вдруг эта пациентка. Да ещё и беременная!

Я пожимаю плечами.

— Выходит, особенная она?

— Выходит, да. — Я сжимаю кольцо в кулаке.

— Мой мальчик… Ну, тогда тем более надо было ей сказать… про твоих-то…

— Я не мог. — Признаюсь я.

И дело совсем не в трусости. Просто трудно произнести вслух, что кто-то умер. Особенно, если он для тебя ещё жив — в некотором смысле. Кажется, что ты скажешь это, и оно тут же станет правдой.

— Мне нужно было время.

И я не хотел взваливать на неё этот груз. Не хотел взваливать на неё себя.

— Тогда сейчас самый лучший момент. — Анфиса Андреевна кладёт на моё плечо свою тяжелую ладонь.

Я всё ещё смотрю на свой сжатый кулак.

— Не могу. Или… не хочу.

Это напугает её. Она не сможет с этим жить. Ей это не нужно.

— Из-за ребёнка? — Едва слышно шепчет женщина.

— Что? — Я поднимаю взгляд. — Нет. — Мотаю головой. — Нет. Из-за себя.

— Но ты ведь заслужил своё счастье. — Анфиса улыбается, и все морщинки на её лице становятся резче и глубже. — Разве нет? Она мне тоже нравится, хорошая девушка, приветливая такая. И ребёночку её нужен отец. Такой, как ты.

— Я… не знаю. — Честно говорю я.