Мой брат якудза - Яков Раз

Когда вернешься, проведем сакадзуки — церемонию перемирия, получишь почетное место в семье и личную охрану.

Не медли.

Хироаки Окава.

Это основное, что было там написано.

Тогда ты вернулся ко мне, но я думал о тебе все эти годы. Думал о странном братстве, об отношениях, которые невозможно объяснить, о короткой дружбе, о том, что мы не успели друг другу сказать, о прощании, которого не было, о том, как близки и как далеки мы были, о том, как мы отдаляемся друг от друга, о том, насколько я недостоин тебя сейчас, и о том, что я не хотел бы с тобой больше встречаться, никогда. Из-за стыда.

И вот ты вернулся. Я даже не мог вспомнить, как ты выглядел. В моей памяти ты был чем-то расплывчатым, человеком, которого, может, и не было вовсе.

Я решил действовать, пошел к людям из «Змеиной головы», к Чарли Лонгу, их боссу в Маниле. С ним у меня были разные дела за последние два года. Но там меня ждал сюрприз. После того как я объяснил ему, что предлагаю сделать, то есть обновить союз с Кёкусин-кай, он решил, что я хочу его продать, и начал спрашивать обо мне своих шпионов, разбросанных по всей Маниле и Восточной Азии. Я сидел у него два дня с привязанными к стулу руками, прорезающими мясо веревками, с приставленным к горлу ножом и свечой, готовой в любой момент подпалить меня. Я не мог говорить от страха. Два дня я сидел там без еды, без сна, мочась под себя.

Как обычно, Маюми выручила меня. На второй день они разрешили мне один телефонный разговор с ней, в их присутствии. На третий день она ворвалась в дом к Чарли Лонгу. Прошла через одного телохранителя, дала пощечину другому, оказавшемуся на ее пути, и заорала: «Чарли Лонг! Лонг! Выходи! Надо поговорить!» Даже телохранители замешкались и не знали, что делать, такая она была ненормальная. Может быть, ее взгляд сбил их с толку, я не знаю. Лонг вышел к ней, и через пять минут уже вел переговоры, пока я находился в другой комнате.

Через десять минут они меня позвали. Тогда я не знал, как она убедила их выслушать меня. Маюми сказала мне: «Объясни им!» И я объяснил. На протяжении трех часов я объяснял свои планы и идеи. Они убрали нож и свечу. Оставалось лишь обсудить экономические и политические детали, способы сохранения интересов и вопросы обоюдной безопасности. Чарли Лонг смотрел на Маюми с большой ненавистью и в то же время с большим уважением. Казалось, что он очень заинтересован в этих переговорах. Меня отпустили.

Теперь можно было организовать встречу предводителей семей на нейтральной территории, например на острове Пхукет. Начали ходить разные слухи о грядущем союзе, что соответствовало нашему плану. Даже еженедельник «Асахи Гейно» опубликовал заметку о слухах по поводу исторического союза между японской семьей Кёкусин-кай и китайской «Змеиной головой». Я спросил Маюми о том, что она сделала в тот день и как ей удалось убедить их поговорить со мной. Она ответила: «Детали не имеют значения. Знай, у каждого из боссов, с которыми ты имеешь дело, будь они китайцы, корсиканцы, филиппинцы или таиландцы, всегда есть кто-то, кто может забрать его, его сына, отца или мать. Например, кто-то всегда стережет мать Пьетро Демирелли в его маленькой деревне на Корсике, и, пока тот не объявился из Вьентьяна, или с маковых полей, или с золотого треугольника на Корсике, ему лучше сдаться или хотя бы поговорить. Чарли Лонг от этого тоже не защищен, он признался в этом во время одного телефонного разговора со своей матерью, находящейся на хорошо охраняемой вилле в Джакарте. Он также сказал мне, что я заплачу за это, когда придет время. Но из этого сложился исторический союз, который поможет и ему, и тебе, а также и его матери в Джакарте. Все это стоило мне десяти не очень высоких зарплат солдатам, которым надо отпустить грехи за какие-то промахи. Один из Тайпея, один из маленькой деревушки на Корсике, один из Бангкока, один из Вьентьяна и один, особенно натренированный, из Джакарты. Это лишь неотложная помощь, насилием в итоге ничего не достигнуть. Не забывай, что я выросла среди профессионалов этого дела. Откуда у меня деньги? Мои проценты от папиных капиталов».

Ее речь была похожа на слова героини какого-то сумасшедшего фильма.

Союз между Кёкусин-кай и «Змеиной головой» был заключен. Я вышел на связь с людьми из семьи в Японии, и мне сообщили, что церемония перемирия состоится в Японии через два месяца, но я не испытываю никакой радости.

И вот однажды я просто не смог вернуться на свою виллу в Маниле. Моя филиппинская прислуга предупредила меня по телефону, что «устрашающего вида японцы» захватили виллу на бульваре Роксас и ждут меня. Я понял, что преследователи меня нашли, и несколько дней прятался. После этого, когда мне сообщили, что вилла пуста, я попытался войти, взять немного денег и обезьянку Октавио и скрыться в Малайзии, Австралии или Бразилии, мне уже было все равно. Но когда я вошел в дом, началась стрельба. Неужели кто-то меня предал? Или произошла какая-то ошибка? Тогда мне удалось скрыться. О том инциденте писали в газетах. Октавио остался там, я видел его, испуганного, на снимке в газете. Я снова пустился в бега.

И вот в один момент я от всего устал, все большое и маленькое, мечты и падения, жизнь и смерть, превратилось в один ком. Мне было уже неважно, буду ли я высоко или низко, мертвый или живой, с деньгами или без, с Маюми или без.

Сейчас я в Гонконге, и знаю, что не смогу находиться здесь долгое время. Маюми исчезла в день полета. Я даже не знаю, жива она или нет. Я никогда не забуду, как смотрел на нее Чарли Лонг — с уважением, полным ненависти. Ее тоже будут преследовать всю жизнь, но она любит это ощущение, ненормальная, и она выживет. Может быть, когда-то Чарли Лонг и забудет об обиде. Может, уважит, может, побоится за свою мать в Джакарте, может, передумает, кто знает?

Отстанут ли преследователи от меня? Ведь меня простили, будет проведена большая церемония перемирия, с большими призами и кучей денег, но меня там не будет. Кто преследует меня сейчас? Ямада-гуми? Ведь человек, пострадавший в Сугамо десять лет назад, не был убит, я уверен, и он — мелкий чимпира.

Сэнсэй, я не знаю, вернусь ли в мир беспредела. Я не знаю, вернусь ли в этот мир вообще. Я собираюсь покаяться во всем содеянном. Мне не нужны деньги, которые я заработал. Если мне удастся добраться до них раньше Маюми, я все раздам. В этой жизни я проиграл, понимаешь? Проиграл.

И вот новое предательство на подходе.

Сейчас у меня нет сил вернуть тебе свой долг, я никогда не смогу вернуть его.

Я не могу сказать тебе «Прощай».

Прости меня,

Юки.

О, мерзотные лохмотья, хлеб, пропитанный дождем, и пьянство!

О, тысячи страстей, распявшие меня!

Я вижу себя вновь

С прогнившею от вшей и грязи кожей,

Червями в волосах.

(Бодлер)