Последний поцелуй на ночь - Влада Ольховская

На втором этаже она не задержалась, полезла выше. На чердак, а через него – на крышу. Скользкую после недавнего дождя, какую-то непрочную, видно, тут меняли черепицу. Но отсюда бежать некуда!

Увидев ее фигуру, очерченную ночной темнотой, он не смог сдержать торжествующую улыбку. Пусть и пришлось за ней погоняться, а результат хорош! Она сильная, гибкая, волосы рыжие разметались, и глаза горят, как у кошки. Из таких получаются самые лучшие жертвы! Большего он достиг только с Анджелин, пожалуй!

– Зачем ты это делаешь?

А, вот теперь она решила поговорить! Когда бежать больше некуда! Но все-таки не сдалась, это видно по ее позе, по напряженным мышцам. На что надеется – непонятно…

– Ты не поймешь.

– Так объясни! Это же ты сделал с Камиллой? И Энджи?

Он не любил вспоминать их имена. Не из-за стыда или сожаления, просто не любил. Антонио и сам толком не понимал почему… Тогда их планы сорвались, все пошло не так, раньше срока… Может, за это он и наказан сейчас?

Ничего. Он разобрался с источником проблемы тогда – и сделает это снова…

– Что, не можешь мне ответить? – Сальери не желала оставлять его в покое. – Тебе лучше остановиться! Посмотри, ты уже привлек чье-то внимание!

Она указывала куда-то вниз. Вроде бы даже справедливо: боковым зрением Антонио улавливал движение. Но ему было уже все равно. Ярость дарит ощущение всесилия, вседозволенности. Рациональное мышление отступает на второй план, бал правят желания, которые нужно осуществить любой ценой. Никто его не остановит!

– Ты себе приговор подписываешь! Эти люди на моей стороне! Они тебя остановят!

– Они там, а мы здесь, – Антонио наконец решил удостоить ее ответом. Пусть уж порадуется напоследок. – Им понадобится не меньше десяти минут, чтобы добраться сюда. Как думаешь, есть у тебя эти десять минут?

– Не в этом дело…

Она ничего не поняла, но Антонио не удивился. Они все не понимали, потому что не способны были! Сальери лишь одна из многих. Ее смерть воспринималась им как необходимость. Он только не думал о том, что будет дальше, как выкручиваться, где искать документы, даже не помышлял. Подобное он испытывал лишь один раз, как тогда, с Камиллой… И неважно, что будет потом. Тот момент, когда она умирает, стоит всех усилий!

Он кинулся на Вику, уже зная, как ударит. А девице этой, молодой идиотке, реально было некуда бежать. Прыгать – тоже последнее дело, дом высокий. Поэтому она просто вскрикнула и закрыла лицо руками, словно надеялась, что это ей поможет!

Она бы его не остановила и себе не помогла… Если бы она здесь была одна. Но Сальери, к большому сожалению Антонио, была не одна. Легко было игнорировать эти досадные темные фигурки, когда они были далеко внизу, на периферии его зрения… Пока они не стреляли в него. Выстрелы прозвучали практически одновременно из двух точек. Одна пуля попала в плечо, другая – в грудь.

Боли не было. Может, это и ненормально, но Антонио ровным счетом ничего не почувствовал. Однако толчки сбили его с ног, заставили покатиться по крыше. Он попробовал вскочить на ноги, но напрасно. Тело хоть и избавилось от боли в этом необъяснимом аффекте, а подниматься не хотело.

Это был конец. Сознание вдруг четко и ясно напомнило ему об этом. Он был всего в паре шагов от Сальери – а она ушла живой! Он рискнул всем, но и все проиграл. Дело не в том, выживет он или нет после ранения. Ему лучше не выживать! Такие ошибки никто не прощает. Он бы и сам не простил.

Подползая к краю крыши, он не думал о Сальери, о стрелявших в него и даже о своей матери. И о людях, которых он подвел, тоже не думал. В памяти почему-то предстал образ Камиллы – той, какой он видел ее в последний раз. Уже раненной, оставляющей кровавый след на ветках и траве, но продолжавшей двигаться. Похоже, она не понимала, что ребенок, которого она отчаянно прижимала к груди, давно мертв.

А когда поняла – остановилась. Потому что себя она спасать не хотела; должно быть, не видела смысла. Она села на землю, опираясь спиной на ствол дерева, и смотрела на него. Он ожидал увидеть слезы, а она улыбалась.

– Это ничего, Тони… Я прощаю тебя. За то, что ты сделал со мной. Знаешь, почему? Не из жалости к тебе и даже не за то короткое счастье, что ты мне подарил. Я прощаю тебя потому, что однажды появится кто-то более сильный. И он загонит тебя в ад… Ты будешь на моем месте, Тони.

Тогда он посмеялся над ней, а теперь… теперь Антонио понял, насколько она была права.

Антонио Карье повезло с семьей – его родители были очень талантливыми людьми. Отец преуспел в бизнесе, но при этом тонко чувствовал прекрасное. Он разбирался в музыке и живописи, разрабатывал успешные арт-проекты и никогда не ставил материальное выше духовного. О матери и говорить не приходилось: Сильвия Карье стала известна довольно быстро, талант заработал ей славу. Изначально она занималась еще и дизайном одежды, но позже сконцентрировалась только на украшениях.

Благодаря этому у Антонио с детства было практически все, что душе заблагорассудится: лучшие игрушки, блестящее образование, друзья и постоянная поддержка. Проблема заключалась в том, что он четко осознавал: от родителей ему достанутся в лучшем случае деньги, потому что с талантом он уже пролетел. У него не было ни деловой хватки отца и ни оригинального мышления матери. Антонио оказался обычным – не дураком и не гением, а самым простым мальчишкой.

Однако он с детства усвоил, что простым мальчишкам не место в семье двух ярко пылающих звезд. Родители на него не давили, они его просто любили. Зато окружающие были безжалостны. С раннего детства Тони слышал, что «стыдно быть таким, когда твоя мама – гений» и «не подводи отца, будь его достоин!».

Он честно старался не подводить и быть достойным. Но толпе, казалось, всех его усилий было мало. Его критиковали постоянно и нещадно. Родители в какой-то момент заметили это, попытались объяснить сыну, что чужое мнение – не эталон. Но Антонио то ли слишком свыкся с этой верой, то ли уже не представлял другой жизни.

Он отчаянно искал себя и не находил. Вроде бы выучился, вырос, стал помогать отцу с фирмой, даже добился каких-то успехов. Сильвия, обожавшая сына каждой клеточкой, каждым уголком своей души, во всем поддерживала его. Отец сдержанно хвалил, зато никогда не критиковал. Но самому Антонио было мало всего этого. Ему хотелось некоего высшего предназначения, смысла жизни, который четко бы расставил все по местам. Назначил приоритеты, которые избавили бы Тони от необходимости принимать решения самостоятельно – а значит, и совершать ошибки.

Как он сошелся с сатанистами – никто сказать не мог. Вероятнее всего, это произошло на одной из вечеринок, которые молодой человек посещал постоянно, чтобы избавиться от ощущения пустоты внутри. Его новые друзья словно увидели эту пустоту – и быстро заполнили ее.

Новая «религия» делала мир простым и понятным. Антонио больше не нужно было ни в чем сомневаться. Всегда рядом был кто-то, способный подсказать, как надо жить. Вместе с тем он начал чувствовать себя избранным. Ведь его посвятили в тайное знание, неведомое даже его родителям! Наконец-то он хоть в чем-то превзошел их!