Многоликое зло - Питер Джеймс

Клайв Марплз сидел в своем кабинете, смотрел рекламный ролик на экране компьютера и старался представить; не мог, но очень хотел. Очень. Ведь этим мужчиной мог быть он, у него была бы такая женщина. И новая жизнь, о которой он всегда мечтал. Была лишь одна маленькая проблема. Он уже женат.

Откровенно говоря, Ширли когда-то казалась ему потрясающей. В те первые дни он, бесспорно, гордился ею. Но это было двадцать лет назад, когда она весила на пятьдесят фунтов меньше и держала себя в форме. В последние годы она разленилась, поглощала в больших количествах конфеты и шардоне, а остальные дела совсем забросила. Она была похожа на ленивца, развалившегося то где-то в доме, то у бассейна, и так день за днем, за исключением ее редких встреч с подругами с целью развлечься.

В этом мире, наверное, не осталось устройства, заменяющего труд человека, которое бы она не купила. Робот-пылесос был ее последним приобретением. Она внимательно просматривала все рекламные ролики по телевизору и объявления в журналах в поисках агрегата, способного сделать ее жизнь еще проще, чем она уже была. Клайв не сомневался, что, будь такое возможно, она покупала бы уже сваренные яйца в «Уэйтроуз» или «Теско», чтобы сэкономить силы на их приготовлении.

У них почти не осталось тем для разговоров, поскольку новости она больше не смотрела, газеты не читала, за исключением тех страниц, где писали, с кем сейчас встречается Симон Коуэлл, что было последний раз надето на герцогине Кембриджской и какими именами пополнился список знаменитостей, находящихся в разводе. Он уже не помнил, что они обсуждали, помимо тем, поднимаемых в журналах «Хэллоу!» и «ОК!».

Ширли никогда не хотела иметь детей. Его же отношение к ним было противоречивым, пока они не начали появляться у их друзей. Наблюдая за приятелями, ставшими отцами, он все меньше желал себе того же. Некогда аккуратные дома превращались в вертеп с визгом и плачем, неприятными запахами, какашками и горами грязного белья. Теперь, выбираясь за пределы дома, его друзья, у которых были дети, походили на вынужденно передислоцируемое войско. Они всегда были нагружены переносками, пакетами с памперсами, игрушками и бог знает чем еще.

Лучший друг, Чарли Картер, как-то сказал ему, что им тоже скоро захочется иметь детей – особенно Ширли. Но все было с точностью до наоборот, особенно у Ширли. Ее охватывал ужас при виде, сколько усилий требует воспитание ребенка, не говоря уже о том, что рожать ей пришлось бы самой. Каждый раз, увидев документальный фильм на эту тему или сцену в кино, она качала головой и восклицала: «Это не для меня, увольте!» Позже она стала цитировать слова Вуди Аллена о «бессмысленном воспроизводстве» и пожимала плечами: «Зачем все это? Зачем становиться рабом маленького монстра на ближайшие двадцать лет? А потом он начнет презирать тебя или станет наркоманом и будет тянуть деньги. А вдруг родится болезненный ребенок или инвалид? С этим я точно не справлюсь. У меня терпения не хватит».

У сестры одной ее подруги родился малыш с синдромом Дауна. У другой мальчик-аутист. У третьей девочка, отстающая в умственном развитии, которая до конца дней будет как шестимесячный ребенок. Все это окончательно убедило Ширли не рисковать.

«Более того, – говорила она, – рождение ребенка отрицательно сказывается на сексуальной жизни. Если не делать кесарево, влагалище растянется и никогда не восстановится. А если делать кесарево сечение, то мышцы перестанут поддерживать живот и с возрастом он станет висеть. И скажите, какой нормальный парень захочет увидеть, как из влагалища его жены вылезает окровавленный младенец?»

А также: «Большинство моих подруг потеряли интерес к сексу после рождения детей. Одна из них, Мэгги, вообще может читать книгу, пока муж занимается с ней любовью. Дети? Нет, это не для меня, увольте».

Клайв был уверен, что и не для него. Его все устраивало, за исключением сожалений, высказываемых все чаще его матерью, мечтавшей стать бабушкой. Он был вполне доволен жизнью, по крайней мере до недавнего времени.

Клайв сделал прекрасную карьеру в крупной компании компьютерных технологий и довольно высоко поднялся в должности, получал отличную зарплату и еще лучшие премии. Они с Ширли недавно переехали в шикарный дом, который больше подходил руководителю высшего звена. Вилла называлась «Кедр» – портик в георгианском стиле, гараж на три машины, стоянка на пять – он располагался в хорошем, закрытом для посторонних районе в стороне от Дайк-Роуд-авеню, под названием Форестер. На территории был красивый сад, бассейн, декоративный прудик, росли три вековых кедра, и отсюда открывался вид на море за районом Хоува.

Все дома здесь были похожи друг на друга, но ни один не повторял соседние в точности. У каждого были свои неповторимые особенности и названия, а не номера, что демонстрировало класс этого места. «Дуб», «Пихта», «Сосна», «Ива», «Вяз», «Клен», «Тополь». Разумеется, в саду росли соответствующие деревья. Под навесами стояли только новые модели БМВ, «ауди», «ягуар», «мерседес», «лексус» и «порше», поблескивая боками, словно машины только что достали из подарочной коробки.

Все семьи в Форестер, как полагал Клайв, были весьма состоятельными. Зимой проходили шумные праздники с обилием еды и напитков, летом гости собирались на барбекю и вечеринки у бассейна. Все жители время от времени уезжали отдыхать на дорогие курорты. И, по мнению Клайва, у них у всех был потрясающий секс, разумеется, пока не появились дети.

Проблема Клайва состояла в постоянно растущей уверенности, что все их соседи живут лучше, счастливее и веселее его. Как и члены гольф-клуба, который он регулярно посещал утром по воскресеньям.

Проезжая каждый день на машине мимо соседних домов, он ощущал, что все больше и больше завидует соседям. И не их домам и автомобилям – его «лексус-гибрид» мог соперничать со многими, как и «мерседес-кабриолет», принадлежащий Ширли. Нет, совсем не в этом было их превосходство. Он видел пары, которые были счастливы и наслаждались обществом друг друга. Ему же, откровенно говоря, не очень хотелось возвращаться домой.

Каждый вечер он видел почти одно и то же. Ширли, в бесформенном спортивном костюме или растянутом комбинезоне, лежала на диване, поглаживая кошку, ставшую такой же толстой, как она, смотрела очередную ерунду по телевизору, жевала конфеты, вытаскивая из коробки на столике, и запивала их шардоне.

Она поднимала руку, подавая ему знак ничего не говорить, дабы не помешать просмотру, и быстро произносила:

– Ужин в микроволновке, поставь на три минуты.

Потом она закидывала в рот очередную конфету, делала глоток вина и переводила взгляд на экран.

Раз в неделю они занимались любовью. Набор небрежных, отработанных движений, дающих взаимное удовлетворение, часто отсутствие поцелуев, быстрое прикосновение к эрогенным зонам, хорошо изученным за два десятилетия, правильные действия, отточенные за долгое время. После этого она возвращалась к телевизору, а он шел в кабинет к бумагам и книгам.

Зимой по субботам он посещал матч своей футбольной команды, если они играли дома, или располагался у телевизора.