Ответ. Проверенная методика достижения недостижимого  - Барбара Пиз

Я перенес третью операцию на яичках — на сей раз с правым яйцом «на плахе» и врачом с кувалдой в руке. У меня вновь взяли ДНК, и тембр моего голоса стал еще выше. Видите ли, чем больше у мужчины тестостерона, тем басовитее становится его голос. Вот почему баритоны переживают вдвое больше оргазмов, чем теноры. Позитивной стороной этой операции было то, что я мог теперь исполнять песни Фрэнки Валли. Но больше никогда не смогу спеть Duke of Earl.

Следующие 26 дней я вкалывал Барб курс инъекций гигантской иглой в бедро. Заключительная инъекция называется «триггерной инъекцией»: она дает яичнику указание выбросить яйцеклетки для сбора. Ее необходимо ввести, точно попав в десятиминутное временное окно. В день «триггерной инъекции» мы вылетали в Сидней — перелет занимал час — и я должен был ввести эту инъекцию в течение 30 минут после нашего прибытия в аэропорт Сиднея.

Увы, из-за загруженности воздушного пространства самолет вылетел с задержкой в 20 минут. Мы сидели на взлетной полосе, отсчитывая время, а триггерная инъекция стояла наготове в сумке-холодильнике у моих ног. Наконец, мы уже приближались к сиднейскому аэропорту, и тут командир воздушного судна объявил, что из-за загруженности аэропорта мы будем болтаться в «карусели» еще 30 минут при турбулентной тряске. Значит, мне нужно ввести Барб триггерную инъекцию во время снижения, иначе весь цикл ЭКО пошел бы насмарку!

Я торопливо объяснил ситуацию стюардессам, которые сказали, что нам не разрешается отстегивать ремни безопасности или идти в туалет, чтобы поставить укол, как мы планировали. Я на это ответил, что если мы не сможем воспользоваться туалетом, то я вколю Барб укол прямо на месте, и это может привести в ужас других, и без того издерганных пассажиров. Стюардессы принялись было утверждать, что никакого укола не будет, но я объяснил, что он будет, нравится им это или нет — и продемонстрировал иглу.

Я думал про себя: Каков наихудший вариант развития событий? Меня, возможно, арестуют по прибытии в аэропорт за неповиновение экипажу судна. Ну и что? Я познакомлюсь в тюрьме с новыми и интересными людьми.

Я поговорил с командиром экипажа, который дал нам разрешение воспользоваться для инъекции кухонным отсеком, оборудованным задергивающимися занавесками. Когда мы отстегнули ремни и двинулись к отсеку, самолет вошел в зону турбулентности и его стало швырять из стороны в сторону. В кухонном отсеке Барб подняла подол платья и приспустила трусики, пока я готовил иглу, одновременно пытаясь удержать равновесие, а самолет плясал в воздухе, как воздушный шарик. Я сильно и быстро шлепнул ее и всадил иглу почти целиком. Барб взвыла и залилась горючими слезами — но я праздновал победу! Дело было сделано!

Лично я думал, что смогу относиться к процедуре ЭКО как к чисто научному проекту, но не тут-то было. Это эмоциональное переживание, к которому никто не готов и не может быть готов, начиная процесс. Если вы серьезно настроены достигнуть своей цели — какой бы она ни была, — то должны преисполниться решимости делать то, что необходимо, особенно когда путь нелегок.

Через два дня Барб произвела еще 25 яйцеклеток, а я прошел еще один раунд операции на яичках, чтобы получить свежую ДНК, которая была имплантирована в ее яйцеклетки. На сей раз мы были вознаграждены тремя здоровыми эмбрионами — двумя мужскими, одним женским. Два мужских эмбриона были имплантированы, а «девочку» поместили в криокамеру для использования в будущем.

Это потрясающе — наблюдать, как вводят живой эмбрион в утробу. Я наблюдал всю процедуру через монитор. Это очень одухотворяющее переживание. Когда через час мы вышли из клиники, Барб спокойно посмотрела на меня и сказала: «Я беременна». Я утешал и поддерживал ее, но в то же время не хотел переигрывать, потому что шансы на успех были статистически малы. Для нас было почти невозможным подвигом дойти даже до этой точки. Я не хотел, чтобы Барб получила психологическую травму, если бы ничего не получилось — что с точки зрения статистики было весьма вероятно.

Врачи объясняли, что инъекции гормонов, мои операции и наши прежние медицинские неудачи на самом деле были самой легкой частью дела. Теперь Барб предстояло выносить этот эмбрион по меньшей мере 12 недель, прежде чем беременность можно будет счесть жизнеспособной. В 43 года ее шансы малы, не раз повторяли они.

В тот вечер я стал искать в интернете агентства по усыновлению и раздумывать о породе собаки, которую мы могли бы купить. Дело не в том, что во мне не было веры; я всегда учитывал статистические вероятности любого предприятия и имел наготове запасной план. Я знаю, что нужно иметь веру в свою способность получить желаемое, несмотря на статистику; но теперь Барб силой мысли прокладывала себе путь в беременность и давала клеткам своего тела указания, что им делать. Я никогда не слышал, чтобы кто-то еще так делал. Это была концепция, расширяющая сознание, но при этом она оставалась тем же самым процессом, который я применил, чтобы победить рак. Я имел абсолютную веру в то, что переживу рак, а теперь видел, как Барб использует этот процесс, чтобы произвести на свет новую жизнь.

Наблюдая, как Барб проделывает это с беременностью, я испытывал чувство благоговения. Это было все равно что смотреть, как Роджер Баннистер бежит четыре мили. Я не говорил ей тогда о том, что чувствовал, потому что хотел, чтобы она добилась успеха. Мне приходилось читать о других женщинах, успешно прошедших тот же путь. Теперь же я сам жил с такой женщиной. Как ее муж я продолжал молча нервничать, в то время как Барб переполняли стальная решимость, сверхъестественное спокойствие и уверенность в том, что у нас будет по крайней мере один ребенок — а может быть, и два.

Барб продолжала разговаривать со своими эмбрионами, пела им песни, подробно объясняла то, что делала, повязывала себе на шею детские одежки, читала им сказки и продолжала обставлять детскую в нашем доме.

Аллан и Барбара Пиз отдыхают дома перед рождением сына вместе со старшими детьми, Жасмин и Адамом.