Свидание по контракту - Джейн Энн Кренц

– Насколько нам известно.

Лилиан окинула его быстрым пытливым взглядом.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что никто здесь ничего не знает о ее прошлом. О том, как она жила до приезда сюда, в Эклипс-Бей. Помню, как-то раз, еще будучи школьником, я спросил о ней у Митчелла. Он просто пожал плечами и сказал, что каждый человек имеет право на неприкосновенность личной жизни, в том числе и Аризона Сноу. Живи сам и другим жить не мешай – такой вот принцип.

– Вот в этом-то и суть, – сказала Лилиан. – Все знают, что Аризона никому тут не навредила и не нанесла урона ничьей собственности.

Дорога сделала еще один поворот, и хижина Аризоны оказалась в поле зрения. Высокие деревья с толстыми ветками, росшие возле хлипкого строения Аризоны, качались под порывами ветра. Дождь хлестал вовсю. Возле хижины был припаркован древний грузовичок Аризоны.

Гейб поставил «ягуар» за машиной хозяйки и выключил мотор.

– Ну что ж, радует уже то, что она здесь, дома, а не шатается под дождем со своей камерой в поисках тайного умысла строителей нового крыла, – сказал он.

Расстегнув ремень безопасности, Гейб потянулся за лежащим на заднем сиденье плащом Лилиан и своей курткой.

– Она что-то говорила насчет того, что собирается затаиться на время. – Лилиан надела плащ и накинула на голову капюшон. – И это тоже, если подумать, не в ее стиле. Она никогда не сидит дома. Все время проводит рекогносцировку местности. Говорит, что хочет, чтобы «плохие парни знали о том, что она не дремлет».

– Верно.

Гейб надел куртку, натянул на голову капюшон и открыл дверцу. Не успел он выйти, как волосы у него прилипли от дождя ко лбу. Лилиан не стала ждать, пока он подойдет и откроет для нее дверцу. Она вышла из машины, и через пару секунд оба уже быстро шли к дому, мечтая укрыться от дождя на крыльце.

Гейб оказался у входной двери первым. Лилиан, смахнув капли дождя с плаща, подошла и встала рядом.

Звонка у Аризоны не было. Гейб несколько раз ударил по двери бронзовым кольцом.

Ответа не последовало, чему Гейб не удивился. Ни один нормальный параноик не станет открывать дверь, пока не выяснит, кто к нему пожаловал.

– Аризона? Это мы, Гейб и Лилиан. Мы тут, на пороге! – крикнул Гейб.

Дверь не открыли. Он взглянул на ближайшее окно. Оно было завешено изнутри металлическим экраном.

– Я получила ваше сообщение! – крикнула Лилиан, стуча кулаком по стеклу. – С вами все в порядке?

Дождь хлестал по крыше хижины, косые струи ударяли в окна и стены. Ветер завывал в голых ветвях деревьев. Гейб знал, что с каждой минутой Лилиан нервничает все сильнее. Признаться честно, эта зловещая тишина дома и на него действовала угнетающе.

Он дернул за ручку тяжелой, окованной стальными листами наружной двери. Дверь была заперта.

– Аризона уже немолода, – сказала Лилиан. – Надеюсь, с ней ничего не случилось.

– Что, например?

– Например, сердечный приступ. Она могла упасть.

– Успокойся. Я уверен, что с ней все в порядке. Может, она заперлась в своем военном кабинете и просто не слышит нас.

– Давай попробуем войти через заднюю дверь, – предложила Лилиан, скрываясь за углом террасы.

– Эй, не так быстро! – крикнул Гейб, догоняя ее. – Не забывай, что у Аризоны паранойя. Кто знает, какие ловушки она подготовила для тех, кому взбредет в голову вторгнуться на ее территорию?

– Я просто хочу проверить, нет ли окна без этих металлических пластин. Не понимаю, почему она не…

Лилиан испуганно вскрикнула. Гейб увидел лежащее в этой части террасы тело одновременно с ней.

– Аризона! – Лилиан рванулась к лежащей на полу Аризоне, не подающей признаков жизни. – Этого я и боялась. Видимо, это инфаркт.

Лилиан опустилась на колени, пытаясь нащупать у лежащей женщины пульс.

Гейб взглянул на доски настила за головой Аризоны и похолодел: пол террасы был в крови.

– Это не инфаркт, – сказал он. Телефон уже был у него в руке. Он даже не помнил, когда вытащил его из кармана. Гейб набрал номер 911. Лилиан проследила за его взглядом.

– Ты прав. Это не инфаркт. Она упала и разбила голову. – Лилиан осторожно нащупывала сонную артерию на шее Аризоны. – Она дышит, но без сознания. Кровотечение, кажется, не очень сильное.

– Лучше ее не шевелить.

Лилиан кивнула. Сняв с себя плащ, она накрыла им Аризону. Гейб между тем сообщал оператору 911 о том, что произошло.

Гейб заметил перевернутый цветочный горшок тогда, когда уже нажал на кнопку завершения вызова. Подставка для горшка была кованой, из толстого железного прута.

Лилиан склонилась над Аризоной:

– Аризона? Это я, Лилиан. Помощь уже едет. С вами все будет в порядке. Вы меня слышите?

Аризона застонала и открыла глаза. Подслеповато щурясь, она уставилась на Лилиан.

– Что со мной? – пробормотала Аризона.

– Похоже, вы поскользнулись и упали. Как вы себя чувствуете?

– Плохо.

– Неудивительно, – сочувственно вздохнула Лилиан. – Но вам скоро станет лучше.

Аризона снова закрыла глаза. Она что-то невнятно бормотала.

– Что вы сказали?

– Я не падала.

– Вы, наверное, многого не помните, – старалась успокоить ее Лилиан. – Такое вполне может быть после сильного удара головой. Не переживайте из-за этого.

Аризона приподняла руку. Видимо, она хотела возразить Лилиан, но ее рука бессильно упала на дощатый настил. Аризона больше ничего не сказала.

Лилиан подняла голову и встретилась взглядом с Гейбом.

– Я тоже не думаю, что она упала, – сказал он.

– Почему ты так говоришь?

– Я не полицейский, но, сдается мне, кто-то воспользовался вот той кованой подставкой для цветов, чтобы ударить ее по затылку.

Они стояли в коридоре перед приоткрытой дверью в палату, где лежала Аризона Сноу. Жужжали и пищали мониторы. По экранам компьютеров ползли огоньки. Холодно посверкивало металлом новейшее оборудование. Больница Эклипс-Бей шагает в ногу со временем, подумал Гейб.

В коридоре происходило постоянное движение. Гейб заметил, что у многих тут на груди были таблички с именами, а на шее висели стетоскопы, и вели они себя так, словно у них имелся некоторый излишек адреналина в крови. Те же, у кого табличек и стетоскопов не было, выглядели подавленными и озабоченными. Эти здесь посторонние, подумал Гейб. Они с Лилиан попадали во вторую категорию. Конечно, никому не приятно считать себя посторонним, так что неудивительно, что у них такой удрученный вид.