Раздел имущества - Диана Джонсон

— Нет-нет, никто не пострадал, — ответила она.

— Если это возможно, — мы так близко сейчас находимся, — хотелось бы показать вам наше шале, настоящее горное шале, если вы ничего не имеете против небольшого отклонения от вашего пути?

Эми, находясь в авантюрном расположении духа, который сопровождал ее весь этот день, полный приключений, сразу отмела все размышления о том, что бы могло значить это предложение.

— Я с удовольствием взгляну на ваше шале, — ответила она.

Они проехали еще несколько минут, потом затормозили около снежной насыпи, рядом с дорожкой, едва заметной в сгущающихся сумерках.

— Нам придется пройти вверх до дома, подъездную дорогу пока не расчистили.

Эми надела свои лыжные ботинки и вышла из машины. Барон взял ее за руку, и она неуклюже зашагала рядом с ним по направлению к видневшемуся вдалеке свету каменного фонаря, освещавшего шале. Можно было заранее не сомневаться в архитектурной изысканности дома: покатая крыша, разукрашенные карнизы, к фонарям прикреплены корзины, в которых летом выращивают герани, классические детали усовершенствованы с помощью современного стекла, массивная дверь, которая открывалась одним из ключей, висевших на массивной связке. Что можно сказать по поводу размеров связки для ключей, которую носит с собой мужчина? Эми поняла, что все-таки устала: мысли ее поглупели.

— Должно быть, моя жена на уроке.

Такое развитие событий, когда жены случайно не оказывается дома, было классическим; это могло насторожить Эми, но не испугать. Она и не особенно надеялась увидеть жену.

— Ну, вот мы и дома, — сказал барон, дотрагиваясь до выключателей, и вспыхнувший свет дал возможность увидеть всю комнату. Диваны в деревенском стиле, полуэтаж с одной стороны помещения, яркие портьеры придавали комнате роскошный, хотя, может быть, и обычный для горных курортов вид: все было так же, как в каком-нибудь кондоминиуме в Аспене или Вейле. Древняя маслобойка была переделана в лампу, а сани — в кофейный столик. Оленьи рога. Была ли это американизация Альп, или американцы позаимствовали этот оригинальный декор, казавшийся кичем? Она уже начала понимать, что не ей судить об этом.

— Конечно, вы даже не представляете, какой отсюда открывается вид в это время суток, — сказал он, касаясь другой кнопки и открывая портьеры, закрывавшие массивные окна. — Эти окна одни из самых больших, но даже и самые маленькие имеют такие же удобства. Садитесь же, садитесь!

— Я, кажется, немного вымокла, — произнесла она, но все-таки села на предложенное место.

— Выпьете чего-нибудь? Мы можем выпить аперитив здесь. Думаю, вам хочется увидеть кухню и все такое.

Эми мало интересовала кухня, но она помнила, что кухни — часть ее программы, и было бы неплохо начать вырабатывать интерес к тому, что придется готовить, скажем, к омарам, или к тому, что запекают в сухарях.

— Да, конечно! — сказала она, снова вставая.

Барон повел ее через дверь, которая находилась в отдаленной части комнаты, под полуэтажом.

— Что будете пить?

— У вас не найдется геннепи? — спросила она, вспомнив название приятного можжевелового ликера местного изготовления, которым их угощали в Сен-Жан-де-Бельвиль. Она сразу поняла по выражению лица барона, что ликера в его баре нет, или, быть может, в это время дня его не принято пить? Чем больше знаешь, тем больше возможности сделать неправильные выводы о поведении людей. И все же, наверное, это не такой уж серьезный промах — попросить не тот ликер.

— Кампари или, может быть, мартини? Джин?

— Джин, пожалуйста, — она выбрала то, что было ей наиболее знакомо.

— Все здешние кухни оборудованы холодильниками американского производства, фирмы «Амана», газовыми плитами фирмы «Мьель» и немецкими посудомоечными машинами — все устанавливается заранее.

Эми уже составляла провокационный вопрос по поводу газовых плит, который она хотела задать, как оба они услышали, что кто-то входит в кухню. Эми и барон повернулись. Перед ними стояла женщина в брючках и свитере с высоким воротом — примерно ровесница барона, миловидная, если бы не ее сердитый вид.

— Боже мой, Отто, разве все это не очевидно? Вижу, мне не следовало открывать рот: ты стал водить их домой! — Американский акцент с едва заметной интонацией, какая бывает у американцев, долго живущих в Европе, как у княгини Маулески, например.

— Да, не следовало, — мрачно подтвердил Отто. — Однако не думаю, что нам стоит продолжать этот разговор в присутствии мисс Хокинз.

— Мисс Хокинз. Где ты нашел мисс Хокинз? — как будто Эми здесь не было. — Неважно, я определенно не хочу этого знать.

— Мисс Хокинз, это моя жена Фенни.

— Урок отменили, а ты на это не рассчитывал, — продолжала Фенни.

— Я привез сюда мисс Хокинз, чтобы она могла познакомиться с тобой. Она твоя соотечественница, из…

— Ты думал, меня не будет дома до восьми?

— …Фенни, сегодня для всех был тяжелый день: автобусы ломаются, людей высаживают, повсюду аварии. Мисс Хокинз попала в аварию на автобусе «Сен-Круа».

— К счастью, сдается мне, она легко отделалась.

— Вероятно, мне лучше вернуться, — не выдержала Эми. — Спасибо, что показали мне кухню.

Тогда рассерженная Фенни повернулась к ней с вымученной улыбкой. Барон, который казался несчастным, сказал, что они должны допить свои бокалы.

— Фенни, что ты будешь? — обратился он к жене.

Эми представила себе барона в Пало-Альто или, лучше, в Вудсайде, где было больше лошадей, в сапогах и брюках для верховой езды — они бы пошли ему, он выглядел бы величественным, сильным человеком. Летом в Вудсайде, зимой здесь, в шале, много прогулок на лыжах и компания европейцев. Эта фантазия была более интересной, чем любая другая, в которой присутствовал ответственный Поль-Луи. Как жаль, что есть еще и жена. Глаза Эми встретились с глазами барона. Пока он читал ее мысли, она читала его — смущение и желание, — и она знала, что в ее силах немного его приободрить. Фенни напряженно уселась на стул и взяла джин со льдом. Она, казалось, тоже все понимала и, пока они пили, все время продолжала язвить.

Смущенный своим взрывом во время ланча, Кип покинул остальных и сел в кабинку подъемника, который все еще с бодрой уверенностью отправлял свои маленькие капсулы наверх, навстречу пурге. Однако на вершине он решил, что видимость слишком плохая, и спустился вниз по трассе, которую лучше всего было видно, в направлении Мерибель. Оттуда до Мутье часто ходили маршрутные такси и автобусы, собиравшие лыжников, которые спускались со склонов, и Кип сел в один из них, который шел прямо до Мутье. Он приехал в больницу как раз в разгар переполоха, сопровождавшего пробуждение Керри. Весь день он думал о Керри, и теперь понял, что это было неспроста, потому что в ее состоянии, должно быть, произошли изменения. Сначала он испугался, что это изменения к худшему, и пошел к ее кровати на ватных ногах. Но лица врачей и медсестер его подбодрили.