Откуда это в тебе взялось. Найти истоки своих ран, чтобы исцелиться - Виенна Фараон

а сейчас нам важно просто заметить разницу в ощущениях.

Вернемся к Элли. На сеансе мы проанализировали то, что знали о парне, с которым она встречалась. Ее сердце бешено колотилось, когда мы говорили о том, чтобы она поделилась с ним своими чувствами. Все факты говорили о том, что он сможет услышать ее и ссоры не будет. Это не означало, что она получит тот ответ, на который надеялась. Но мы были уверены, что он останется благожелательным, спокойным и уравновешенным.

На наш следующий сеанс Элли пришла в приподнятом настроении.

– Он хочет быть моим парнем, моим единственным! – воскликнула она.

Мы обе улыбнулись. Со временем Элли и ее новый партнер узнают друг о друге гораздо больше. В этом и есть прелесть отношений и связанных с ними открытий. Для девушки еще не пришло время делиться с парнем, почему она склонна к пассивности, но со временем она начнет раскрывать ему больше деталей о себе. Элли привыкнет к здоровому общению. То же самое произойдет и с вами. Благодаря практике вы так же сможете узнать, что есть люди, которые хотят, могут и будут слышать ваш голос. Узнать, что делиться с ними важным для вас, – безопасно.

УВАЖАЙТЕ ДРУГИХ

Триш вошла в офис и была готова приступить к работе.

– Друзья озадачили меня, и мне нужно поговорить об этом с вами.

У Триш церебральный паралич. Она выросла с родителями, которые отрицали, что с ней было что-то физически не так.

– А что происходит? – спросила я.

– Это не в первый раз. Мои друзья думают, что я резка в общении. Что я слишком прямолинейна. Они говорят, что когда они спрашивают мое мнение, мне не хватает эмпатии и сопереживания. – Триш сделала паузу. – Зачем спрашивать мое мнение, если оно не нужно? Или в чем же дело?

Итак, Триш получала «отзывы» о своей манере общения. Ее друзья, люди, которые любили ее, говорили, что она не слишком сопереживает. Они приходили к ней, чтобы поговорить о личной жизни, о работе или даже о выборе наряда для свидания. Но в каждом случае Триш была бестактной и резкой.

– Они называют меня «суровым оракулом правды». По-вашему, так и есть? – спросила она.

– Я не уверена, Триш. Может, нам немного покопаться в этом? – ответила я.

Триш согласилась.

– Вы знаете, с чего я хочу начать, верно? – спросила я.

– Я уверена, что это как-то связано с моей семьей, – Триш усмехнулась.

Я улыбнулась в ответ:

– Хорошо, давайте взглянем на стиль общения в вашей семейной системе. Что вы узнали об общении, когда росли?

– Что настоящего общения просто не существует, – ответила она. – Его просто не было. Люди всегда избегали чего-то в разговоре и никогда по-настоящему не говорили о том, что мне было нужно.

– И что вы чувствовали тогда? – спросила я.

– Возмущение. Почти ненависть. Я хотела, чтобы они были откровенны со мной. Я хотела, чтобы они прямо называли мой церебральный паралич тем, чем он был. Я хотела, чтобы они перестали прятаться за словами, словно защищая меня. Их умалчивание принесло гораздо больше вреда.

Выбирая стиль общения, Триш встала на путь противодействия. Она видела, как ее родители общались с ней, и сделала разворот на сто восемьдесят градусов: Я никогда не буду неискренней. Я никогда не буду избегать трудных разговоров. Я всегда буду говорить людям правду. Я знаю, как больно, когда от тебя что-то скрывают. Это был ее манифест. Но чего Триш не понимала, так это того, что она переборщила. Она стала агрессивным коммуникатором.

У людей с раной принадлежности могут быть разные стили общения. Но одно я знаю совершенно точно. Стиль общения такого человека будет либо попыткой создать принадлежность, либо попыткой поддержать непринадлежность. Проще говоря, либо вы приспособитесь и попытаетесь вписаться в общество, либо будете вести себя так, чтобы доказать правдивость истории своей раны.

Триш общалась так, чтобы поддерживать правдивость истории своей раны. Но при этом ее стиль общения отталкивал других. То, что она считала прямотой, другие считали агрессией. Друзья начали сторониться ее, создавая дистанцию. Выбранный путь противодействия заставлял Триш чувствовать себя аутсайдером. Ее рана обнажилась и сад- нила.

– Я знаю, что вы хотите быть откровенной с людьми. Но мне интересно, существует ли золотая середина. Как думаете, можете ли вы быть честной и откровенной, при этом более внимательно относиться к переживаниям другого человека? – спросила я. – В детстве для вас было болезненным то, что ваши переживания не учитывали. Вы хотели, чтобы ваши родители принимали в расчет то, в чем нуждались вы, а не только то, что было необходимо им. Вам не кажется, что в каком-то смысле вы повторяете эту модель? Ваши друзья просят вас о большей чуткости. Возможно, частью вашего личностного роста может стать уважение к потребностям другого человека. Так же, как вы когда-то хотели этого со своими родителями.

Триш сидела молча, осознавая услышанное. Ее душа откликалась.

– Это очень трудно сразу воспринять, – сказала она. – Но думаю, что вы правы.

Триш поделилась новой историей. Оказывается, она сказала подруге, расставшейся с парнем, что та идиотка. По мнению Триш, нужно было уйти от него еще раньше, поскольку его поведение было сомнительным.

– Ну а как бы вы все это сказали сами? – спросила она меня. Триш было необходимо понять, что «не быть агрессивно прямолинейной» не значит «избегать».

– Здесь нужно кое-что скорректировать, вам не кажется? – спросила я. – Это ваши дорогие друзья. Люди, которые были в вашей жизни долгое время. Люди, которым вы доверяете и которые, как вы знаете, любят вас. Тот факт, что они честно отмечают вашу грубость и даже перестают общаться, говорит о многом. Как вы думаете, какую долю ответственности вам нужно взять здесь на себя?

– Я вижу, какой жесткой я была. Я должна признать, что была грубой и бесчувственной. Это было несправедливо по отношению к ним. Я понимаю, почему они начали от меня отдаляться.

– Как вы думаете, вы могли бы поделиться с ними, почему раньше говорили так прямолинейно и агрессивно? Могли бы рассказать о вашей ране принадлежности?

Триш расплакалась. Во многих отношениях ее друзья были ее семьей. Она видела, что у нее есть возможность быть более открытой и уязвимой, исцелить свою рану, уважая при этом других.

Триш нужно было заменить свой жесткий и прямолинейный стиль общения участием и сочувствием. Но сначало нужно понять, что же мешает ей придерживаться этого более мягкого стиля. Она повторила вслух: «Отсутствие агрессии не означает, что я избегаю». Ей нужно будет не раз напоминать себе об