Откат к "заводским настройкам" - Виталий Владимирович Держапольский

«Пипец! Приплыли! — пронеслось у меня в голове. Я даже глаза от страха закрыть не смог. Время словно бы упрессовалось и замедлилось. Быстрый полет змеи растянулся на долгие минуты, часы, а может быть и годы. — Если не сожрет — то точно раздавит!»

— Мама! — громко всхлипнул Патлас, закрывая в ужасе лицо руками.

После его вопля время вновь помчалось вскачь. Долететь до нас змея не успела, пока мы следили за её полетом «в окне» экрана показалась огромная волосатая лапа, стремительно ухватившая прыгнувшую змею за кончик хвоста. После чего лапа рванула змеюку назад, затаскивая обратно в киношные джунгли. Раздался жуткий хруст — Конг, а это явно была его лапа, сломал огромную тушу пополам. Затем, наступив ногой на её на хвост, он ловко разорвал ей пасть. Брызнувшая во все стороны черная кровища залила чуть не половину кинозала, обдав нас с головы до ног разлетающимися брызгами.

— Бляуе… — Патласа сложило пополам в жесточайшем приступе рвоты. Недавно съеденные пельмени оказались на полу.

— Охуеть… охуеть… охуеть… — Зациклило на одной фразе Леньчика, пытающегося протереть кулаками глаза, залитые тягучей и вязкой змеиной кровью.

— Нихуя себе, сходил за хлебушком… — выдохнул Леня, неверяще разглядывая залитую темной и липкой краснотой белую футболку.

— Пацаны, а я, кажись, не только облевался… — прохрипел Алеха, отирая посеревшие губы тыльной стороной ладони.

Но радоваться прекрасному избавлению было еще рано: отбросив в сторону растерзанную змею, на нас обратил свое внимание сам Конг. Сначала он просунул руку сквозь экран, пытаясь дотянуться до нашего ряда. Я с ужасом наблюдал за сжимающейся и разжимающейся практически возле самого моего носа огромной обезьяньей пятерней, размером превосходившей ковш шагающего экскаватора.

Конг недовольно засопел, так и не умудрившись нас достать. Его недовольная морда закрыла весь довольно-таки здоровый экран, но проникнуть внутрь зала так и не смогла. Его маленькие по сравнению с остальной рожей и глубоко запавшие глазки недовольно сверкнули, и он предпринял еще одну попытку дотянуться до заинтересовавших его пигмеев. Его лапа, поросшая густым и плотным мехом, вновь протянулась через весь зрительный зал, но достать до нас так и не смогла. Я с каким-то отстраненным чувством смотрел на гигантскую ладонь монстра, которого попросту не могло существовать в природе. Это выдуманный персонаж! Бля, нет его! Это глюк, и только! Однако, глядя на толстые обломанные ногти этого существа, на шелушащуюся черную морщинистую кожу и густой вонючий мех, как-то не верилось, что, сука, это просто глюк.

Видимо, вконец задолбавшись, гигантская образина втянула руку обратно в свой несуществующий мир и опять попыталась просунуть голову через узкое пространство экрана. Пытаясь впихнуть невпихуемое, дикое животное постепенно свирепело, скалило зубы и издавало совсем не радующие нас звуки. Наконец Конг учепился своими граблями за противоположные края экрана — верхний и нижний, и попытался их растянуть. Когда у него это не получилось, он отскочил подальше, заревел, словно стадо бешеных слонов и замолотил себя кулаками по мощной и бочкообразной груди. После чего с разгону кинулся на «обидчика». Стенка с экраном вздрогнула от чудовищного удара. От этого импульса прошла дрожь по всему кинотеатру, а с потолка на наши охреневшие головы посыпалась какая-то труха.

— Бля, пацаны, я обосрался, — сообщил Леньчик, ерзая на кресле. — Вы как хотите, а мне надо…

Что ему надо, я таки не разобрал — блядская горилла вновь с размаху впечаталась «в стену» со своей стороны от экрана. И стена, либо материя пространства, не выдержало такого напора. По стене с нашей стороны пробежала светлая трещина, расширяющаяся с каждым мгновением. А это озверевшая хрень продолжала биться и биться, пока не проломилась в наш мир. Во все стороны брызнули куски раздробленных бревен, из которых были сложены стены кинотеатра, едва не прибив нас на излете.

— Валим! А то всем пиздец! — заорал Леня, подавая пример нам всем. Он вскочил с кресла и кинулся к выходу из зала.

Мы ломанулись за ним, поскальзываясь на разлитой по полу крови. А Конг уже умудрился засунуть свою уродливую башку в кинозал. На наше счастье в увеличившуюся дыру между двумя мирами пролезла только его голова. Плечи застряли, оставив «за бортом» лапы и все остальное. Конг дергался, как будто его колбасило током, пока еще безрезультатно пытаясь протиснутся в темное помещение кинотеатра. Но ткань пространства постепенно сдавала свои позиции, растрескиваясь и расползаясь множеством светящихся трещин.

Яркий свет болезненно резанул по глазам. Выскочив в холл мы не остановились, а словно реактивные болиды выбежали на улицу.

Многочисленные прохожие, прогуливающиеся в этот теплый летний вечерок в районе кинотеатра с изумлением пялились на взъерошенную четверку растрепанных парней с безумными глазами, стремглав выскочивших из кинотеатра, да к тому же еще и забрызганных с ног до головы красной краской.

Обернувшись назад, я увидел, что ветхий кинотеатр сотрясается мелкой дрожью — тварь не оставляла попыток выбраться из заэкранного мира. Прохожие начали останавливаться, тыча пальцами с сторону начавшегося шататься строения.

— Че за херня, пацаны? — завопил Патлас, переполошив нескольких мамочек с маленькими детьми, которые заревели на разные голоса. — Это нихуя не глюки! Это… это…

— Согласен, — мотнул головой Леня, — не похоже на простой глюк. — Вы тоже видели, как Конг вылезал? Или я один по фазе двинулся?

— Какой, нахрен, двинулся? — дергая бледной, как мел, щекой, просипел Леньчик. — Вы на себя посмотрите… Бля!

Леньчик замер, глядя остекленевшими глазами на разлетающийся в деревянную труху кинотеатр. Перед нами, да и всей толпой народу, кто прогуливался в сквере перед летним кинотеатром в этот момент, предстала поднимающаяся во весь свой гигантский рост фигура бешеной гориллы.

— Мама… — в очередной раз проблеял Патлас, провожая взглядом вырастающую выше фонарей, домов и деревьев, зубастую морду Конга. Обезьяна довольно ощерилась, распахнула пасть и издала душераздирающий победный рев, сопровождая его ударами кулаками в лысую выпирающую грудину. Народ заорал отр ужаса, разбегаясь в стороны. Конг закончил орать, нагнулся, опираясь на одну из лап и хватанул свободной граблей, цепляя в горсть несколько человек.

— Валим! Бляха! Валим! — заорал Леня, выводя моих дружбанов из ступора.

Они подорвались так, что только пятки засверкали, один лишь я остался стоять на месте — мое тело отказалось мне подчиняться, не реагируя ни на какие мысленные приказы. Я стоял, с удивлением наблюдая за творящейся на улице паникой.

— Мама дорогая… — шевельнулись мои губы сами