Святой Илья из Мурома - Борис Алмазов

Они подошли, незамеченные, к лагерю болгар, и опытные гридни, да и сам Илья поняли, что перед ними не радимичи, не дреговичи. Лагерь был поставлен надёжно и правильно. Округ него шёл неглубокий ров с набитыми в дно кольями — самая злая преграда для конницы. Над невысоким, скоро сметанным валом в полроста по углам уже стояли небольшие башенки — защита таившихся там лучников. Правильными кругами стояли шалаши, юрты и шатры воевод. В центре круга — большой, около которого развевались бунчуки на высоких древках.

В лагере дымились костры, всё ещё спали, но у каждого костра подрёмывал костровой.

Илья никогда прежде не видел такого лагеря и такого воинского порядка. Он ещё больше поразился, когда услышал протяжный длинный крик. Кричали по очереди несколько мужчин, выпевая какие-то непонятные слова...

Из шалашей, палаток и больших шатров стали выходить люди. Иные собирались на площади в центре лагеря, другие группами около шатров, третьи — у входа своих шалашей.

Разведчики киевлян разглядели, что они стелют на земле маленькие коврики, становятся на них коленями, оборотясь лицом все в одну сторону. Опять прокричали-пропели голоса, и весь лагерь одновременно склонился в земном поклоне.

— Гы-гы... — не утерпел молодой дружинник, глядя на сотни задов и спин, напоминавших хорошо уложенную булыжную мостовую.

Но гридень так глянул на него, что небывалец осёкся. Тревожны были лица опытных русов, тревога передалась и славянам. Тихо отошли они к дружине. И только у самого лагеря рус Фрелаф сказал Илье:

— Это тебе не радимичи, не толпа несмысленная... Это — войско! Ох какое войско!

Это можно было Илье и не объяснять. Он сам видел, как слаженно, в едином дыхании, молились тысячи людей, и понимал, что они так же слаженно будут действовать и в бою.

— А какой они веры? — спросил он Фрелафа.

— Восточной! Басурмане, — объяснил рус. — Они её не так давно приняли. Да ещё не все. Половина при своих богах, в леса ушла, и раскололись поволжские племена, а вот поди ж ты! Как быстро в такую силу обратились!

— Вера у них единая, — сказал Илья. Хотя, вообще-то, монахи печорские, кои его исповедовали и причащали Святых Таин в подземных церквах, куда ходил он во все праздники, не приказывали ему много о вере говорить: «Не время!»

— Вера-то у них едина, — сказал ещё один, доселе вроде и не замеченный Ильёй рус. — Но вера-то у них нам чужая. И ежели мы ей поклоняться станем — не бывать нашей державе.

Илья с любопытством глянул на пожилого рябого воина. И спросил, чтобы вызнать побольше:

— А разве у русов и славян веры нет?

Рябой только рукой махнул:

— Какая это вера! Все розно толкуют и своим истуканам поклоняются!

— А разве ты Перуну, Велесу не веруешь? — спросил Илья.

— Был дураком — веровал! — сказал рус. — С Добрыней истукана в Новгороде ставил: умным — на потеху, дуракам — на соблазн. Сколь мы там народу накрошили сатане в угоду!

— А теперь что ж?

— А теперь, — сказал рус, бесстрашно глянув на Илью, — я христианин веры православной, пришедшей на землю нашу от грек!

Не стал ничего говорить ему Муромец, но это была единственная радость для него за весь поход. По тому, как было сказано и что было сказано этим незнакомым человеком иного, чем Илья, племени, он почувствовал брата своего.

* * *

Сшиблись через день, заутро. Без вызова поединщиков, без попыток переговоров. Короток был лунный бой, а потом одновременно двинулись навстречу друг другу передовые полки киевлян и болгар. Не доходя друг до друга, стали в две линии.

Из-за близко составленных щитов долго шёл бой лунный. Била и та, и другая сторона настолько метко, что много раненых и убитых явилось до того, как попытались сойтись меж собою на мечах и копьях.

Простояли так-то до вечера, изнемогая в тяжких доспехах. Стояли так, бились стрелами и второй день. Кони начали падать под всадниками.

Дважды воеводы бросали полки в атаку, и дважды откатывались назад русы и славяне, оставляя убитых и раненых подле щетины длинных копий, высунутых из-за болгарских щитов.

После полудня по совету византийцев были отозваны за линию пеших дружинников все храбры и витязи на конях, в тяжёлых доспехах.

Они построились колонной, во главе стал Илья, как самый сильный и тяжёлый богатырь, справа и слева от него стали воеводы и витязи в тяжёлых доспехах. По команде они подняли коней в рысь.

Полки раздвинулись. Набирая скорость, тяжёлая конница пошла на пролом рядов болгарских. Тяжко застонала под копытами земля. Чувствуя, на какое страшное дело они идут, Бурушка поднялся во весь мах.

Разогнавшись, конница, как стальной таран, ударила в щиты волжских воинов. Напоролись на копья и повалились вперёд кони и латники справа и слева от Ильи. Длинное копьё задело его вскользь по плечу. Собственное тяжёлое копьё Илья уткнул и завяз им в мягком месиве тел, сквозь которое проламывались кони. Раскрутив булаву, Илья бил ею во весь мах по шлемам и головам, по плечам и щитам подъятым; с чавканьем и хрустом опускался железный калдаш! Несколько копий ударили Илью в грудь. От боли у него потемнело в глазах, затрещали сломленные рёбра. Отхаркиваясь кровью, он продавливался вперёд, скорее чувствуя, чем видя, что за ним вламывается в ряды стальной кулак тяжёлой конницы, что в сомкнутых щитах болгар образуется сначала небольшая щель, а затем, как трещина в льдине, разрастается пролом.

С рёвом и стоном в этот пролом, прямо по упавшим коням и ещё живым всадникам, карабкается нарочитая княжеская дружина. Машут длинными мечами старые русы, лезут по залитым кровью щитам и продавленным кольчугам свирепые славянские пешцы, с топорами и калдашами на кожаных ремнях, бьют боевыми цепами и кистенями, стараясь ударить за щит, за которым скрывается искусный и обученный воин болгарский; напарывается на меч или копьё и валится на отступающих пред стеною нападавших болгарская цепь, а по ним, по горам трупов, накатывают новые и новые ряды...

Забрызганный мозгами и кровью, похожий на страшного зверя, словно особой силы невиданная машина, махал палицей Муромец.

Вожи болгарские кричали, указуя воинам, стоящим во второй и третьей линии, как отсечь Илью, оставшегося уже совсем без прикрытия, потому что полегли все, кто шёл с ним рядом и сзади.

— Алла иллия иллия аль рахман, акбар...

От резерва отделились свежие десятки воинов и бегом поспешили к месту прорыва, чтобы своими телами и мечами закрыть пробитуто тяжёлой конницей брешь. Обернувшись, Илья увидел, что за ним болгары смыкают ряды, оттесняя славянских воинов назад.

— Именем Господа и Спаса нашего Иисуса Христа!.. — страшным, звериным голосом прорычал богатырь. И, не переставая отбивать и наносить удары, увидел, как отовсюду к прорыву бегут дружинники с мечами и топорами, многие — отбросив щиты и работая, как лесорубы на просеке.