Тайны Шлиссельбургской крепости - Николай Коняев

И не об этом ли и размышлял Александр I, когда ему доложили о существовании мощного оппозиционного заговора, выразившегося в создании Северного, Южного и Славянского тайных обществ?

Такое впечатление, что первым делом император в силу неистребимого лукавства своего характера подумал тогда, а не те ли это люди, которыми можно взять, которых он ждет, чтобы выразить мысль, которая так мучила и его, и всю страну…

— Вы знаете, что я сам разделял и поддерживал эти иллюзии… — сказал он, выслушав доклад. — Не мне их карать.

Тем не менее в последний год жизни Александр I распорядился провести широкое дознание, во время которого и скончался в Таганроге 19 ноября 1825 года…

Еще летом 1823 года Александр I, «томимый предчувствием близкой кончины», поручил митрополиту Филарету составить манифест о назначении престолонаследником великого князя Николая Павловича.

Манифест этот был запечатан в конверт, на котором император собственноручно сделал надпись: «Хранить в Успенском соборе с государственными актами до востребования моего, а в случае моей кончины открыть московскому епархиальному архиерею и московскому генерал-губернатору в Успенском соборе прежде всякого другого действия».

4

Известие о кончине императора пришло в Варшаву к цесаревичу Константину Павловичу 25 ноября вечером, а в Санкт-Петербурге еще и на следующий день молились о выздоровлении Александра I…

Тем не менее и в Санкт-Петербурге прошло тогда совещание, на котором обсуждалось, кто должен занять престол в случае смерти государя. Верховодил на этом совещании военный генерал-губернатор столицы, граф М.А. Милорадович.

В принципе, всё было ясно. По указу Павла, выпущенному в 1797 году, права на престол принадлежали Константину. Однако Константин был женат вторым браком на польской дворянке, и поэтому в силу указа Александра I от 1820 года, по которому наследник престола должен быть женат на особе из владетельного дома, прав на престол лишался, а наследником становился Николай.

Однако военный генерал-губернатор Петербурга, граф М. А. Милорадович заявил, что поскольку всенародного отречения Константина от престола не было, гвардия присягу Николаю не принесет.

Михаилу Андреевичу Милорадовичу предложили познакомиться с распоряжениями императора (там было и отречение Константина), но он ответил, что корона для него священна, и прежде чем читать бумаги, надобно исполнить свой долг.

Еще он заявил, что великий князь Николай никак не может надеяться наследовать брату своему Александру I, ибо законы империи не дозволяют располагать престолом по завещанию. К тому же завещание Александра I известно только некоторым лицам, а в народе, как и отречение Константина, если оно имеется, неизвестно… Если бы Александр I хотел, чтобы Николай наследовал престол, он должен был обнародовать при жизни волю свою и согласие на него Константина. А теперь поздно… Теперь ни народ, ни войско не поймут отречения и припишут все измене, тем более что ни государя самого, ни наследника нет в столице. Гвардия откажется в таких обстоятельствах принести присягу Николаю…

М.А. Милорадович вел себя во время совещания весьма смело.

— У кого 60 000 штыков в кармане, тот может смело говорить! — заявил он.

И действительно…

И командующий гвардией А.Л. Воинов, и командующий гвардейской пехотой генерал К.И. Бистром поддержали его.

И вот на следующий день, 27 ноября, когда во время молебствия за здравие Александра I в Зимний дворец пришло сообщение о кончине императора, Николай под давлением М.А. Милорадовича подписал присяжный лист.

«Великий князь поднял руку; задыхаясь от рыданий, дрожащим голосом повторял он за священником слова присяги; но когда надобно было произнести слова: государю императору Константину Павловичу, дрожащий голос сделался твердым и громким; все величие этой чудной минуты выразилось в его мужественном, решительном звуке», — вспоминал об этой присяге в дворцовой церкви В.А. Жуковский.

Похоже, что Василий Андреевич слишком хорошо знал, что Николай Павлович приносит присягу брату Константину под прямым давлением Милорадовича, угрожавшего поднять всю гвардию…

С необыкновенной силой и точностью запечатлел он один из самых драматичных моментов русской истории, когда законный наследник престола, подчиняясь обстоятельствам, ради того, чтобы не допустить кровавой драмы, жертвует своим правом на престол.

Точно так же поступил в свое время сын равноапостольного князя Владимира святой князь мученик Борис, который тоже пожертвовал великокняжеским столом, пытаясь предотвратить гражданскую войну… Забегая вперед, скажем, что, как и князю Борису, Николаю не удалось предотвратить пролития крови, но это не его вина…

Следом за Николаем, в обход существующего порядка, присягнула Константину гвардия. Однако недолгим было торжество генерал-губернатора Милорадовича, устроившего это беззаконие.

Уже 3 декабря великий князь Михаил Павлович привез из Варшавы письма Константина Павловича, который подтверждал свой отказ от прав на престол.

Такого еще не бывало в истории дома Романовых…

Рассказывают, что Николай, когда пришло это известие, почти на целый час покинул сановников. Но когда снова вышел к ним, даже в походке, в движениях произошли перемены. Это был уже не юноша, а император, принявший на себя ответственность за державу…

9 декабря Николай сам набросал текст, объясняющий запутанную ситуацию престолонаследия, и поручил Н.М. Карамзину написать на этой основе манифест о восшествии на престол.

Между прочим, в тот же день члены тайного общества выбрали будущего «диктатора» — князя Сергея Петровича Трубецкого.

А через день, (в Таганроге в тот день, наконец, перевезли тело императора Александра I из дворца в собор Александровского монастыря) А. А. Аракчеев сообщил Николаю, что в гвардии готовится заговор с целью осуществления государственного переворота.

— Я еще не государь ваш, но должен поступать уже, как государь… — сказал Николай.

12 декабря он вручил М. А. Милорадовичу список заговорщиков и поручил арестовать их, однако Михаил Андреевич выкинул список в корзину.

Роль М.А. Милорадовича в декабрьских событиях 1825 года смутна и непонятна. Считается, что он отстаивал интересы Константина Павловича и потому и противодействовал Николаю. Но если это так, то почему он продолжал загонять ситуацию в тупик и тогда, когда определенно стало известно об отречении Константина?

Еще более странным становится поведение военного генерал-губернатора, когда выясняется, что Михаил Андреевич был связан с декабристом Александром Якубовичем, а генерал Карл Иванович Бистром, активно поддерживавший М.А. Милорадовича, — с декабристом Евгением Оболенским.

Интересно, что вечером 12 декабря Николай получил письмо подпоручика Якова Ростовцева. Подпоручик предупреждал Николая о заговоре и о том, что смертельно опасно и для самого Николая, и для всего государства принимать в этой ситуации престол.