Тринадцать - Стив Кавана

– И у меня бывают маленькие слабости, – отозвался Арнольд, открывая свою папку и вручая мне какой-то документ. – Это наш окончательный список присяжных. На каждого – подробная биография. Я тут уже подправил его после недавних известий.

– Каких еще известий? – не понял я.

– Ну, мне пришлось вписать сюда одного из запасных. Понимаешь, одного человека из первоначального списка вчера вечером сбила машина. Бренду Ковальски. Насмерть. У копов это явно вызвало какие-то подозрения. Я видел, как утром сюда приходил их лейтенант, чтобы пообщаться с судьей.

– Вот блин…

– И не говори, – согласился Арнольд. – Секретарь уже вовсю тебя ищет. Прайор тоже здесь, ждет. Постарайся убедить судью не изолировать присяжных.

– Хочешь объяснить, как мне делать мою работу?

– Нет, но я тебе не доверяю. И ты меня недолюбливаешь. Давай уж по-честному, и из этого и будем исходить, – сказал он.

Я кивнул и позволил Арнольду разложить на столе свои бумаги и папки. Мы и вправду с ним не особо-то ладили. Консультанты по присяжным – необходимое зло, особенно на громких процессах. Услуги их обходятся в целое состояние, хотя все равно неясно, насколько они могут повлиять на результат.

Однако насчет одного Арнольд был прав. Изоляция присяжных – это худшее, что может произойти на суде, и ни одна из сторон этого не приветствует. Вы можете потратить недели, даже месяцы, чтобы отобрать идеальных с вашей точки зрения присяжных. Защита обычно предпочитает людей творческих, с хорошо развитым воображением. Обвинение же склоняется к «рабочим пчелкам». Тем людям, что зарабатывают себе на жизнь, делая то, что велят им другие, и на это не жалуются. И каждая сторона стремится заполнить трибуну для присяжных людьми своего типа.

Защита хочет мыслителей.

Обвинение – солдат.

Но что на самом деле требуется каждой из сторон, так это чтобы каждый из присяжных принимал решение исключительно на основе того, что услышал от адвокатов и свидетелей. В идеале жюри должно представлять собой набор свободных умов, разнообразных и наиболее полно представляющих тот или иной регион.

Но стоит запереть присяжных в каком-то одном месте, отрезать их от внешнего мира, как все это разнообразие идет коту под хвост. Они проводят так много времени вместе, причем в обстановке, далекой от их нормальной жизни, что становятся единым целым. Сбиваются в стаю. По принципу «мы против них». А «они» в данном случае – это система правосудия, которая запрещает им смотреть телевизор, или читать газеты, или съездить домой до окончания суда. Из отдельных личностей жюри превращается в коллективный разум.

А это не устраивает ни защиту, ни обвинение, поскольку никто не знает, куда этих секвестированных присяжных в итоге занесет. Хотя куда бы их ни занесло, с большой долей вероятности это произойдет довольно быстро. Обычно они настолько уже устали и сыты по горло процессом и изоляцией от внешнего мира, что стоит только закончиться их мучениям, как присяжные моментально выносят единогласный вердикт. Виновен или невиновен – неважно, лишь бы побыстрей собрать манатки и разъехаться по домам.

Секретарь суда дала мне знак от двери в глубине зала. Пройдя мимо загородки для свидетелей и кресла судьи, я проследовал за ней по холодному коридору к судейским палатам. Напротив кабинета Гарри уже стоял Прайор, прислонившись спиной к стене. Разок стукнув в дверь, секретарь впустила нас обоих внутрь.

Прайор заговорил, лишь когда дверь за нами закрылась.

– Ну и как там ваш клиент? – спросил он.

– Все с ним будет нормально, – заверил я.

– Входите, садитесь, – произнес Гарри, прежде чем Прайор успел еще что-то сказать.

Судейские палаты обычно отражают личность их обладателя, но при этом это еще и официальное место для всяких кулуарных разбирательств, что накладывает на них определенные ограничения. За исключением пары фотографий Гарри в военной форме по Вьетнаме и еще одной, в рамке и с автографом, на которой он запечатлен в обнимку с Миком Джаггером, никаких прочих личных штучек тут не наблюдалось.

Секретарь присела за небольшой письменный стол в углу. Мы с Прайором устроились в кожаных креслах перед столом Гарри. Дождались, пока судья разольет всем кофе, включая секретаря. Потом он опять уселся за стол, сдвинув бумаги по сторонам и расчистив на нем место для локтей. Подался вперед, держа чашку обеими руками.

– Карп бежал с корабля – это наша первая проблема. Эдди, насколько я понимаю, вам требуется отсрочка, – сказал он.

– Может, и нет, – отозвался я. – Я уже подготовился к допросу большинства свидетелей из полиции и кое-каких экспертов. С такими свидетелями у меня вообще никогда не бывает проблем. Если только мистер Прайор не преподнесет мне никаких сюрпризов, то все пройдет гладко. Если у нас выйдет разделаться с полицейскими и экспертами к пятнице, то на выходных у меня будет время подготовиться к допросу свидетелей из гражданских.

– Кстати о свидетелях: я изучил оба ваших списка. Арт, в вашем тридцать пять свидетелей. У Эдди двадцать семь. Насколько я понимаю, вы просто морочите друг другу голову. Я уже прочитал пакет судебных документов и могу сказать, что вы, Арт, вполне можете обойтись пятью, максимум шестью свидетелями, чтобы обосновать свою позицию. А что касается половины людей в вашем списке, Эдди, то я просто не представляю, откуда они вообще взялись. Понимаю, что этот список составлял Руди, но все-таки, если серьезно: кто такой, черт возьми, этот Гэри Чизмен?

Списки свидетелей – это вообще-то по большей части игра. Вы включаете в свой список всех, кто только может прийти в голову, – просто на случай, если эти люди вдруг вам когда-то понадобятся. И добавляете в него еще и просто каких-то практически случайных людей, чтобы запутать противника и заставить его убить время на бесплодные попытки выяснить, каким боком они во все это вписаны.

– Послушайте, мне сейчас не хотелось бы опять просматривать свой список и обсуждать достоинства каждого из свидетелей. Если Арт готов сократить свой список – просто замечательно. Тогда я тоже так поступлю. Я понимаю, что вы имеете в виду: мы и вправду пускаем друг другу пыль в глаза этими списками. Если их как следует почистить от всякой шелухи, то с этим разбирательством можно будет управиться за полторы недели.

– Нет. Давайте сократим списки и будем ориентироваться на то, чтобы закончить этот процесс к пятнице, – сказал Гарри.

– К пятнице? Серьезная заявка, – отозвался Прайор.

На этом месте мы ненадолго прервались. Спокойно допили кофе. Отставив пустую чашку, Гарри оперся локтями о стол, переплел пальцы, опустил на них подбородок и произнес:

– Я принял решение секвестировать присяжных.