Роман века - Иоанна Хмелевская

Все это я исполнила. В диком напряжении я полчаса ожидала самого громкого рокота, мне казалось, что я жду уже полгода. Отъезжала я с открытой дверью, боясь хлопнуть и придерживая ее рукой. В безлюдном месте я в поте лица добывала оружие из гнезда, выискивая по сторонам хулиганов, которые такие вещи делают одним движением. Я просто не знаю, как это им удается… Возвращалась я с похожими хитростями. Вытащенную шпагу я поставила на старое место, собираясь вынуть ее только во время следствия. Я потренировалась вынимать и вставлять ее на ходу, словом всю ночь провела за работой.

А потом провела за работой все утро. Чего бы Марек от меня ни ожидал, но не того, что я добровольно поднимусь в семь утра. И все-таки я поднялась. Завтрак я ела на окне. И чуть не подавилась, когда увидела, что он выходит вместе с дивой. Мои допущения оказались верными. Прогулка по дороге, как же!..

У нее была машина – зеленый пежо. Я успела стартовать, когда ее еще было видно в конце улицы. Она отправилась в сторону Гдыньска.

Волшебные утренние часы я провела как гончая собака, гоняясь по городу за зеленым пежо. Результат был удивительный. В неизвестном мне гдыньском жилом районе я окончательно утвердилась, что их целью является визит в дом, на котором висит табличка врача соответствующей специальности!

Я ничего не понимала. Он в самом деле решил лечится? От чего, ради бога?!. Если он продолжит процедуры в Варшаве, я поверю, что кто-то из нас сошел с ума. Мне стало интересно, что он будет делать завтра. Свое он уже отоспал, правку я закончила, у нас опять будет время друг для друга. Как он разделится между мной и дивой, чтобы не вызывать подозрений? Что придумает?

На обратном пути возникли дополнительные сложности. Они поехали прямо в Сопот. Я никак не могла обгонять их на этой единственной, раздражающе прямой дороге. А было ясно, что приехав в город Марек должен увидеть мою машину спокойно стоящую на стоянке, и еще с антенной. Я мучилась этим все время, пока мы ехали, в конце концов я решила соврать, что ездила на почту, но на помощь мне пришел случай. Дива парковалась с другой стороны Гранда, свернула раньше меня, ее заслонили строения, я воспользовалась мгновением, разогнала прохожих на тротуаре, чуть не врезалась в выезжающую машину, водитель которой вдруг застучал себя пальцем по лбу, чуть не выколола себе глаза проклятой шпагой и даже успела выскочить и спрятаться за киоском с мороженным. Когда они входили в отель, пустой фольксваген с антенной стоял на прежнем месте.

Затем я провела добрых полчаса в дамском туалете, горько сожалея о том, что не взяла ничего почитать, машинально сравнивая мечты о романтическом уик-энде с фактическим состоянием дел. С сотворения мира не было такого, чтобы кто-то просидел весь свой роман в дамском туалете, а было ясно, что именно это развлечение станет моим уделом на большую часть времени…

Диву в комнате было слышно, она делала что-то тихое, что, я определить не могла, иногда как бы шелестела бумагами, иногда чем-то щелкала. После веков ожидания, она набрала номер телефона. Этот звук я распознала.

– Ты готов? – сладко спросила она. – Приходи ко мне, я жду.

Я тоже ждала, чувствуя, как внутри все бурлит. Чертова кукла, нашла себе любовника… Через минуту я услышала Марека, а потом снова диву.

– Я написала отцу, – произнесла она голосом сирены, шелестя бумагами. – Возьмешь это с собой, подожди, я прочитаю…

Я с отвращением вслушивалась в настойчивые просьбы папочке, заняться предъявителем письма с исключительной заботой, в случае необходимости, отправив его в Швецию. Мне стало интересно, будет ли Марек развивать действие до заграничной поездки. Судя по звукам, он принял письмо и спрятал конверт. Мерзкая упыриха, веселая, как поросенок в луже, всунула ему фотоаппарат, что-то болтая о снимках, которые она должна сделать для папочки. Папочка одержим фотоманией и коллекционирует пейзажи, особенно приморские.

Я вышла из отеля, держась вдалеке за ними. Они отправились по пляжу в сторону Гдыни, а я пошла в ту же сторону лесом. Я поздравила себя с тем, что взяла тапочки. Гарпия с неестественным весельем металась туда-сюда по пляжу, подскакивала, как взбесившаяся сирена, пробовала ногой воду и убегала от волн. Я не отрывала от нее алчного взгляда, надеясь, что она поскользнется на медузе или на рыбьих кишках. Действительно, мало чего я желала больше. Через каждые два шага она приказывала снимать ее на фоне всего, что встречалось по пути.

Если бы не глубочайшее незыблемое убеждение, что я являюсь свидетелем развития некоей неслыханно таинственной, странной и непонятной акции, наблюдаю за сценой, означающей совсем не то, что кажется, несомненно, в этом приморском лесочке меня бы свалил инфаркт. Марек терпеливо следовал за этой выродившейся баядеркой, с достойным удивления упорством избегая атак ее нежности. Это слегка утешало меня.

Она дотащилась до того места, где земная поверхность выгнулась бугорком. Она влезла на склонившуюся иву, растущую над ручейком и стала позировать для фотографий, забралась повыше, спустилась ниже, вилась по этому дереву как линяющий желтопузик. Потом она перебралась в глубь оврага, по которому бежал ручеек, принимая все более изощренные позы на пригорках и во впадинах. Со своего места в зарослях я слышала протесты Марека, который утверждал, что в овраге темно и снимки не выйдут. Как назло, эта обезьяна решила возвращаться лесом, что заставило меня пережидать в липкой грязи и мокрых зарослях. Пришлось пропустить их вперед.

Дальнейшее наблюдение привело меня к мысли, что воцарилась общая неразбериха. Я посвятила себя слежению за Мареком, а Марек явно следил за дивой. Обед я съела в одиночестве, а за ужином влюбленный мужчина, очень озабоченный, сообщил мне о своих планах. Точнее, он хотел удалиться на несколько дней и не знает, как я это восприму. Неожиданно оказалось, что в Щецине должно состояться небольшое совещание журналистов, в котором он должен принять участие, я должна его простить, потом он вернется, я подожду, климат Сопота идет мне на пользу… Я не поверила ни в Щецин ни в журналистов, меня сразу испугала мысль, насколько тяжело будет выслеживать его по всей стране.

– Я отвезу тебя к поезду, – коварно предложила я, согласившись со всеми его планами.

– Исключено. У меня поезд в шесть утра.

– Тем более!..

– И речи быть не может! Незачем тебе зря вставать так рано. Ты думаешь, я не дойду до вокзала пешком? Багажа у меня нет, я освобожу комнату, а вещи у тебя. Сделаю это сразу после ужина.

Я не собиралась настаивать, пораскинула мозгами, и легко выявила цель. На следующий день я подождала пока Марек выйдет, не торопясь оделась, села в машину и спокойно поехала прямо в аэропорт. Он прибыл туда примерно через полчаса после меня и как раз успел на самолет до Варшавы.

Подтверждение моих опасений добило меня окончательно. Какая удивительная тайна должна была вселить в него эту манию лечения?! Он отправился в Варшаву с рекомендательным письмом от дивы так скоро, будто выдуманная немочь угрожала всем немедленной катастрофой. Может, это заразно?.. С точки зрения дивы все можно было объяснить, его охватило неутолимое сумасшествие чувств и он решил дать им выход, пока она не передумала. Вдохновленный надеждой, он начал спешить. С моей точки зрения смысла в этом не было вовсе.