Фальшивая жена. Любовь в залог - Лила Каттен

не норма, Давид. Я не хочу, чтобы ребенок постоянно подвергался опасности, переживать. Это неправильно все.

– Я же сказал, что я все обеспечу вам. Самар, сейчас не эти вопросы нам стоит обсуждать, поверь.

– Я знаю. Просто…

– Тебя трогали? Хоть кто-то прикасался?

– Я… – она мнется, а я почти взрываюсь от злости.

– Кто?

– Артур.

– Что он сделал? – мои зубы почти раскрошились, пока она делала вдох и начала говорить.

– Он попытался… он ударил и порвал одежду… Но он не… не успел…

– Достаточно.

Крепко ее обнимаю и встав опускаю ее на пол.

– Я все исправлю, дам все что захочешь тебе, но не отпущу, Самар. Проси что угодно, но не свободы, – глажу большим пальцем по щеке, обхватив ее за затылок ладонью.

Склоняюсь и целую девичьи губы. Почти подыхаю, когда она все же отвечает. Аккуратно открывая рот и впуская мой язык навстречу своему горячему и влажному.

Обнимаю другой рукой за талию, вжимаю в себя, а потом чувствую, как мне в спину прилетает пуля.

Так, внезапно, что я прикусываю губу жены и кое-как делаю вдох. И это меньшее, что я испытываю, потому что отпускаю Самар, чтобы повернуться к смертнику она начинает оседать со слезами, стекающими беззвучно по щекам. А на ее животе появляется красное пятно.

– Давид… ребенок… – шепчет ошалело, хватается за мои руки, которыми я пытаюсь ее удержать.

В спину прилетает еще одна пуля, но я стою, позволяя Самарите сесть, чтобы не зацепило снова. Вытаскиваю пистолет из-за пояса и развернувшись опустошаю обойму в… пидора Женю.

Так и думал, что он тоже здесь, но мне насрать. Я подхватываю жену и бегу на улицу. Укладываю ее на заднее сиденье и мчу в больницу, скомандовав, чтобы все ехали в бункер с «грузом».

Я еще не закончил.

Главное – дотянуть до больницы. Все получат то, что заслужили.

Самар

Я помню момент, когда увидела его впервые.

Помню, когда сердце сбилось с такта, когда я ощутила нечто схожее с любовью, опять же смотря на него.

Первые прикосновения, эмоции.

Сейчас все это было другим.

Я смотрела на него и видела страх. Так много страха в его голосе, в его движениях, дыхании, взгляде.

Мы ехали долго, и он все это время, давя на газ, со мной говорил. Бессвязно, быстро, лихорадочно.

– Ты главное, если свет увидишь в конце тоннеля, гаси его на хрен, окей, Самар? Слышишь? Он нам не нужен. Только не уходи… И ребенка спасем. Я их всех там на куски порву, если не спасут вас обоих. Буду стоять с пистолетом над хирургом и только услышу что-то не то, сразу пулю в затылок. Поставлю другого, и так пока они не сделают все как надо. Слышишь, мышка? Ты ведь слышишь? Ты ведь… не уйдешь?

Я держала руку с его кофтой на животе и плакала.

Мне тоже было страшно. Мне было очень больно. Я боялась умереть, потерять малыша.

Припарковали машину прямо перед лестницей в больницу и нас там уже ждали.

Давид взял меня на руки и понес внутрь, где положил на каталку и держал за руку, пока мы ехали куда-то по коридорам.

– Она беременная, – стал говорить с врачом, схватив того за ворот халата, марая его в кровь. – И, если вы выйдете и скажете типа: «Мне очень жаль…», я вырву сначала язык, а потом руки, а дальше уже по ходу сориентируюсь.

– Мы сделаем все необходимое для сохранения жизни обоим.

– Правильный ответ, – сказал, пошатнувшись и почти упал на врача.

– Вы ранены? – мужчина обеспокоенно посмотрел на него, и я вспомнила.

– Помогите ему. В него стреляли два раза.

– Самар… – хотел возмутиться и просто рухнул на пол с громким противным шлепком.

Я стала кричать, но и у меня было не так много сил, поэтому нас разделили с ним, и я только гадать могла, что с моим мужем происходит. Жив ли он? Когда войдет ко мне в палату целый и невредимый…

Очнулась после операции. За окном вечерело. Но какой это был день? Может, сутки прошли? Больше?

Стало немного мутить, но при попытке повернуться тело прострелило болью. Не очень сильной, но все же ощутила ее немного левее и прикоснулась там.

В палату вошла медсестра и, улыбнувшись, принялась меня успокаивать. Сказав одни из самых важных слов, что:

– С вашим ребеночком все в порядке. Показатели его хорошие, сердце бьется. И с вами тоже все хорошо. Пуля вошла неглубоко и застряла меж ребер. Операция прошла быстро и успешно. Останется небольшой шрам, но полагаю, его можно будет убрать со временем.

– Боже… Спасибо вам и доктору, кто оперировал. А мой муж? Как он? Тоже в себя пришел?

– Я не могу говорить о состоянии другого пациента. Я закреплена за вами и просто не знаю, что там и как.

– Но вы же можете узнать? Прошу вас, спросите у врача или… Да у кого-нибудь…

– Самар, сейчас самое важное быть спокойной. Вы должны это понять.

– Я понимаю, поверьте понимаю… Но он же мой муж… Мой муж, – со слезами ответила ей и отвернулась, расплакавшись окончательно.

После всего, что было и что я узнала, я разозлилась на себя за то, что усомнилась в нем. Пусть меня обманули и вышло все удачно, но я плохая жена, раз сразу поверила. Желала ему зла, скорбя по своему раненому сердцу.

А сейчас он спас меня, и я так боюсь его потерять…

Девушка снова принялась меня успокаивать, а потом просто вышла из палаты.

Я легла на подушку, и накрывшись тонким одеялом, начала гладить свой живот, моля всех богов, чтобы оставили нам с малышом нашего Давида. Нашего любимого и дорогого.

Дверь снова распахнулась, и та самая медсестра подошла ближе.

– С вашим мужем все в порядке.

– Что… это точно? – в голове поселился хаос, и я не сразу даже поняла ее слова. – Вы узнали?

– Да, я поговорила с медсестрой, и она сказала, что состояние тяжелое, но стабильное. Пули не задели жизненно важные органы, но все же ему требуется время на выздоровление.

– Спасибо… Спасибо вам большое, – сквозь слезы улыбнулась ей. – А когда я смогу его навестить?

– Так и знала, – она по-доброму улыбается и продолжает речь. – Ваш муж сейчас в реанимации. Туда вы точно не попадете. Как только состояние улучшится, его переведут в палату. Я вам скажу. К тому времени и вы поправитесь. К тому же вам стоит полежать немного в больнице, чтобы понаблюдать за состоянием вас и малыша, нам нужно убедиться, что никаких