Максимальная концентрация. Как сохранить эффективность в эпоху клипового мышления - Люси Джо Палладино

• Из-за СДВ вы переоцениваете свои силы. Когда вы не можете сдержать обещания, то чувствуете вину и, чтобы скрыть это от себя, беретесь за очередную задачу.

После того как Фрэнк понял истинную причину своей вечной спешки, которая одновременно защищала его и держала в ловушке, он решил воспользоваться техникой, которую придумал для себя сам.

Я представляю, будто еду по пустыне и вижу мираж. Дорога идет волнами, но я знаю, что это видимость. Затем я напоминаю себе, что то, чем я сейчас занимаюсь, совсем не срочное. Это мираж, который возник из-за «перегрева» мозга.

Неплохая метафора для того, чтобы вывести себя из режима «дерись или убегай». Такой техникой можете воспользоваться и вы. Воображению не нужны логика, анализ, внимание или погружение в детали. Когда вы, как Фрэнк, поймете, что исчерпали свои внутренние ресурсы, можете использовать придуманный вами образ, чтобы вернуть душевное равновесие.

Никому не хочется заново переживать тяжелые воспоминания. Постоянное возвращение к пережитой боли делает ее только глубже. Если вы держите оборону, не давая болезненным воспоминаниям вас тревожить, и смотрите правде в глаза, то можете освободиться от их цепкой хватки и жить дальше.

В 1970-х американские психологи Мартин Селигман и Дональд Хирото провели серию экспериментов, которые показали, как одна безуспешная попытка заставляет людей слишком рано сдаваться. После них многие другие ученые проводили подобные исследования.

В первом опыте испытуемые были вынуждены слушать громкий шум, сидя перед кнопкой. В одной группе участники эксперимента могли убрать шум, нажав на кнопку. В другой группе нажатие кнопки не помогало, они зависели от тех, кто мог прекратить звук. Затем условия менялись. В этот раз прекратить противный шум мог любой. Люди, которые могли останавливать шум в первом эксперименте, легко прекращали его и на этот раз, то же сделали участники контрольной группы, которые не участвовали в первой части эксперимента. Люди, которые не могли убрать звук в первом эксперименте, не смогли его прекратить и во втором. Они покорно сидели, хотя, чтобы прекратить мучение, достаточно было протянуть руку. Они научились быть беспомощными.

В других опытах три группы испытуемых в тех же условиях выполняли тест. Люди, не имевшие возможности повлиять на источник звука, выполнили задания значительно хуже: они не могли разгадать простейшие анаграммы, найти закономерности, по которым были составлены некоторые из них.

Участники группы, имеющей возможность прекратить шум, знали, что результаты зависят от их действий. Реакция людей из другой группы показала, что они не верят, что от их действий зависит успех или неудача.

Когда дети с синдромом дефицита внимания рассказывают мне свои истории про школу, я часто вспоминаю участников того эксперимента, опустивших руки. Эти дети за своими партами чувствуют себя как испытуемые перед кнопкой, которая не выключает громкий шум. Они пытаются выразить свое мнение, думать самостоятельно, решать значимые для них вопросы, но их не понимают, ругают и ставят плохую оценку.

Став взрослыми, они часто чувствуют себя в западне и не верят в успех: недооценивают вероятность победы и сомневаются в том, что от их действий зависит результат. Они запомнили, что единственный способ избежать страдания неудачи – спрятаться в свой панцирь. Они не верят, что сейчас все по-другому.

Синдром дефицита внимания явление неоднозначное – так почему бы не выбрать самую приятную версию? Лечитесь, ищите приемлемые решения, максимально используйте свои внутренние ресурсы, чтобы помочь себе справиться с СДВ, но вместо того, чтобы думать только о своей слабости, поставьте во главу угла свои сильные стороны. Переосмыслите СДВ так, чтобы создать позитивный образ своей личности. Имеются интересные доказательства того, что исторически СДВ предоставляло индивиду особые биологические преимущества.

В 1993 году специалист по СДВ Том Хартман написал книгу Attention Deficit Disorder: A Different Perception («Синдром дефицита внимания: другое восприятие»). Он предложил посмотреть на СДВ по-новому: как на естественный адаптивный признак, который дает биологическое преимущество для охоты, но бесполезен в земледелии. Проблемы начинаются, когда охотников заставляют копать грядку.

В этом что-то есть, да? Если у вас СДВ, вы обладаете качествами лучших охотников. Вы постоянно следите за окружающей обстановкой и в состоянии выдержать напряжение, когда «напали на след». Люди, которые работают в сфере образования (учителя, библиотекари), скорее «земледельцы». Они планомерно выполняют свои ежедневные задачи и движутся к целям в ровном темпе.

Если расценивать СДВ как недуг, то нормальными могут быть только «земледельцы», «охотники» – никогда. Если посмотреть на СДВ как на биологический адаптивный признак, нормальны и те и другие. Проблемы начинаются, когда «охотники» сталкиваются с требованиями окружающей среды, которая в большинстве случаев поощряет «земледельцев». В таблице приведены различия этих двух позиций.

Завершить хочу словами Тома Хартмана: «Принятие поспешных решений, называемых импульсивностью, – жизненно важный навык для охотника. С другой стороны, урожай земледельца тоже важен. Если сегодня прекрасный день для посадки семян, вы не можете вдруг отправиться гулять по лесу».

В январе 2002 года группа генетиков из Калифорнийского университета опубликовала результаты удивительного исследования – им удалось вычислить время первого появления вариации гена, связанного с СДВ. По их подсчетам, это произошло 10 000–40 000 лет назад. Исследователи смогли продемонстрировать позитивный отбор этого вида гена во времени, то есть долгое время он был необходим людям.

Это вариация гена дофаминового рецептора D4 – гена «поиска новизны». Его связывают с проявлениями СДВ и неравномерной выработкой дофамина. Последние исследования показывают, что появление этой вариации произошло во время активного расселения людей по планете. Исходя из того, что этот ген проходил позитивный отбор, он помогал людям жить и выживать. Вот что по этому поводу пишет профессор биохимии Роберт Мойзис:

«Полученные данные показывают, что формирование этой вариации гена было необычной, спонтанной мутацией, которая пошла человеку на пользу. Поскольку ген оказался полезным, он становился все более распространенным. Он сильно отличается от других генов, предрасполагающих к генетическим нарушениям, мутации которых наносят организму вред».