Карма фамильных бриллиантов - Ольга Володарская

– Мы не возьмем Данилку с собой? – спросила Аня,обернувшись на поскуливающего пса.

– Нет, – отрезал Марк. – Мне хватает возни свами…

– Но мы не можем его так оставить!

– Ничего с ним не случится. Кто-нибудь его обязательноотвяжет… – Он подвел Аню к машине, но с пассажирской стороны, и, открывперед ней дверцу, сказал: – Поведу я.

Марк усадил девушку на сиденье. Сам занял водительскоеместо, но тронулся не сразу. Сначала накрепко пристегнул Аню ремнембезопасности и перетянул ей руки веревкой, предусмотрительно захваченной из ееже дома (она помнила, что покупала этот моток, чтобы подвязывать цветы). Послечего Марк похлопал себя по карману, напоминая ей, что там лежит пистолет, изавел мотор.

Машина покатила прочь от дома инвалидов. Ей вслед нессятоскливый собачий вой.

Переступив порог квартиры, Вульф услышал угрожающее шипениеи отступил.

– У вас что, змеи? – спросил он у Сергея, опасливоозираясь.

– Нет, у нас кошки, – ответил Отрадов. Но Новицкийуже сам увидел, что змеиное шипение издают не пресмыкающиеся, а млекопитающие:роскошные сиамские коты со злющими мордами. – Еще пес есть, но он нынчеотсутствует. – Сергей с надеждой посмотрел на племянника. – Наверное,Аня с ним гуляет…

– Будем надеяться, – буркнул Вульф, косясь накошаков – те приняли характерные позы охотников и нацелили морды на егоступни. – Ты Марку звонил?

– У него, как и у Ани, телефон временно недоступен. Ноя оставил на автоответчике сообщение. Сказал, что обнаружились новый факты поделу «Славы» и я хочу их ему поведать. – Сергей взял Новицкого под руку иповел его по коридору в глубь квартиры. Когда они проходили мимо кабинета, оностановился и сказал Эдику: – Аня компьютер забыла выключить. Куда это она такторопилась?..

Он вошел в кабинет и направился к компьютеру. Когда он нажална «энтер» и плавающие по экрану звезды сменились картинкой, Сергей увидел окно«Яндекса». В поисковой строке было набрано «Кон-Н», а под ней шли пунктынайденных совпадений. Пробежав по ним глазами, Отрадов воскликнул:

– Так вот кто такой этот Кон!

– Кто? – переспросил Новицкий, поскольку не могбез очков рассмотреть текст на экране.

– Художник Кон-Невский, слышал о таком?

Вульф напряг память. Фамилия казалась знакомой, но он никакне мог сообразить, откуда.

– Настоящая его фамилия Коневский. Адриан Сомович.

Услышав редкое имя, Новицкий вспомнил человека, носившегоего. Худой, бородатый, с огромными голубыми глазами и плохо залеченными зубами,он сильно выделялся среди маменькиных гостей своей внешностью. Остальные былихолеными, успешными, элегантными, а Коневский редко причесывался, а вместофрака носил стеганую тужурку.

– Я знал его, – сказал Эдуард Петрович. – Онбыл маминым приятелем. Они познакомились еще до войны, когда Элеонора жила вЛенинграде. Адриан, как и она, был благородного происхождения, и мама готовабыла его любить только за это. Но Коневский был еще и талантливым художником, аона всегда уважительно относилась к одаренным людям… – Новицкий вытащилочки и, водрузив их на нос, пробежал глазами по экрану. – Не думал, что онстанет известным, пусть и после смерти…

– Почему?

– Он был из породы неудачников. Не таких, из-под носакоторых уходят последние трамваи, а, как бы это сказать… глобальных, что ли?Сам он всю жизнь страдал от разных болезней (хотя вижу: пожил прилично),родители его были репрессированы, сестра умерла в блокаду, жена в войнупотеряла ногу, единственная дочь родилась умственно отсталой… Но он все равноее очень любил. Сказки ей читал, мастерил для девочки игрушки, которые, когдаона умерла, привез мне, маленькому (одну я очень хорошо помню: эдакаястеклянная штуковина с домиком внутри, ее когда встряхнешь, снег идет). Матьговорила, что он сильно переживал, когда Дуняша умерла.

– Дочь Коневского звали Дуней? – встрепенулсяСергей.

Вульф собрался ответить, но тут затренькал его мобильник, ион лишь кивнул. Поднеся телефон к уху, он бросил отрывистое «да» и сталслушать. Не прошло и минуты, как Новицкий убрал сотовый в карман, после чегосказал Сергею:

– Машину твоей дочери полчаса назад останавливали дляпроверки документов на Рижском шоссе. В салоне она была не одна, а с мужчинойсредних лет (как я понимаю, Суханским) и большой лохматой собакой.

– На Рижском, говоришь? – переспросил Сергей,торопливо выключая компьютер. – Тогда я знаю, куда они направились.

– И куда же?

– За «Славой»!

– А ты знаешь, где «Слава»?

– Теперь да.

В кабинете Головина стоял жуткий холод, и Станислав Павловичсидел, закутавшись в видавшую виды фуфайку. Петр же то и дело дышал назамерзшие пальцы, ежился, но не уходил.

– Какой вы, Петр Алексеич, однако, дотошный, –пробурчал Головин, отрываясь от протокола.

– А как иначе, если моей клиентке грозит встреча Новогогода в «обезьяннике»?

– Вашей клиентке грозит двадцать лет заключения. Такчто пусть привыкает…

– Станислав Павлович, вы прекрасно понимаете, что я недам ее посадить. – Моисеев в очередной раз подышал на руки и, так их и несогрев, достал из кармана брюк зазвонивший телефон и отключил его – звонилтесть, и Петр был уверен, что ничего срочного он ему не сообщит, а значит,можно поговорить попозже. – Я докажу, что Ева к этим двум убийствам непричастна. Я найду свидетелей…

– Одного уже нашли, – усмехнулся майор. – Датолько показания Отрадова мало что меняют. То, что он видел вашу подзащитнуювыбегающей из дома Карелии Самсоновны, ничего не доказывает. Гражданка Новицкаямогла наведаться к ней и раньше (что, я уверен, и сделала пять дней назад), апотом, как многих убийц, ее потянуло на место преступления, и она явилась наТатарскую вновь…

– Зачем?

– А вдруг она там обронила свою сережку, пуговку,накладной ноготь, кредитную карту или еще что-то, и вернулась за ней?

– Но при этом не стерла отпечатки? Идиотизм.

– Это вы, Петр Алексеевич, для суда приберегите. Мненичего доказывать не надо. Я следователь, а не судья.

– Не мне вам объяснять, что многое зависит отуверенности следователя в виновности или невиновности подозреваемого.Вспомните, например, фильм «Место встречи изменить нельзя»…

– Вот только не надо из меня делать Шарапова! –отмахнулся Головин раздраженно. – А из себя корчить Перри Мейсона!

– Разве я корчил?

– Ну а как же? – Майор отшвырнул ручку и уставилсяна Моисеева прищуренными зелеными глазами. – Я понял, вы своерасследование надумали вести.