На тебе греха не будет... - Татьяна Голубева

А в том, что касается Антона… Все, решила она, хватит тянуть. Пора менять стратегию и переходить к активным действиям. Он слишком нерешителен. Илона, сменив компресс, начала во всех подробностях рисовать их следующую встречу.

На этот раз никаких обедов. Только ужин. Она дождется Раменского в конце рабочего дня, пусть даже на это придется потратить неделю или больше, он ведь иной раз задерживается в офисе допоздна и часто ездит в командировки (в настоящие командировки, не то что Толян Нерадов), заключает разные контракты — в общем, работает. Илона совершенно не могла представить, как именно выглядит работа коммерческого директора, в ее воображении возникали только картины деловых обедов и ужинов, а что происходит в перерыве между этими приемами пищи? Да не все ли равно? В общем, они отправятся ужинать в приличный ресторан, никакого стриптиза, ничего непристойного или даже просто легкомысленного. Она оденется… Ну да, лучше всего надеть светло-синюю прямую юбку, длинную, до середины икры, к ней гиацинтовую блузку и черный жемчуг. На правую руку — перстень с александритом. Туфли… черные или темно-синие? Пожалуй, черные, но не лаковые. И черный поясок, кожа с тиснением, узкий, с бледно-золотистой пряжкой. Отлично? Прическа — высокая, губная помада и лак — коричневато-розовые, светлые, с перламутром.

Итак, они сидят в ресторане, играет тихая музыка, классика, только классика!.. Антон, как обычно, говорит милые глупости, шутит, Илона смеется… А что они закажут? Лучше всего что-нибудь морское, она это любит, да и модно. Лангусты, или креветки, или мидии… Только не устрицы. Илона их терпеть не могла, хотя и ценила как признак роскоши. Вино, само собой, белое. Мюскаде, пожалуй. На десерт — сыр и кларет. И вот, когда ужин будет подходить к концу, Илона вдруг замолчит, опустив глаза в бокал с вином, нервно перебирая пальцами крахмальную салфетку… так, чтобы заиграл малиновыми огнями драгоценный камень… Антон, сразу заметив перемену в ее настроении (и обратив особое внимание на безумно дорогое кольцо), спросит: «Что с тобой, малышка?» А она будет долго молчать, а потом медленно поднимет на него взгляд (ну да, ее глаза должны в этот момент наполниться слезами) и тихо-тихо скажет: «Я люблю тебя…» Илона ярко представила, как изменится лицо Раменского, как он побледнеет и задохнется от счастья, от неожиданности… как возьмет ее за руку и непослушными губами произнесет: «И я тебя люблю, Илона, счастье мое…»

Илона вздохнула, улыбнулась и встала, чтобы сменить компресс. Из комнаты донесся скрип старой кровати — Карпов проснулся. Черт бы его побрал, тут же рассердилась она, сколько еще я буду вынуждена жить в этом вороньем гнезде! Хорошо хоть это чучело вытащило почти весь хлам из ванной комнаты, а то не пройти было. Сейчас Карпов сбегает, то есть сползает, в аптеку, что-нибудь принесет для синяка…

Алексей Алексеевич, кряхтя и вздыхая, как больной бегемот, отправился сначала в туалет, невыносимо долго сидел там, потом пошел в ванную — умываться. Этому он научился только благодаря Илоне — умывался и брился только от случая к случаю, хорошо, если раз в неделю. А теперь даже остатки зубов чистил. Поскольку двигался Карпов медленно, утренние процедуры заняли у него около часа. Наконец он добрался до кухни и тут же испуганно вскрикнул:

— Девочка, что случилось?

— А, — небрежно махнула рукой Илона, — мячом заехали. В волейбол играли на пляже, я зазевалась, вот и получила. Ты не сходишь в аптеку? Может, у них есть что-нибудь такое, от чего синяки быстрее пройдут?

Карпов засуетился. Забыв от волнения о том, что сначала полагается выпить чайку, а уж потом выходить из дома, он принялся собираться. Конечно, и на сборы ему потребовалось немало времени, но в конце концов он ушел. И Илона тут же стала строить планы добычи денег. А вечером снова отправила Карпова на прогулку, на этот раз в магазин, почувствовав, что ей просто необходимо хорошенько напиться. Стресс — дело серьезное. С ним надо бороться.

Так прошло четыре дня. Илона сидела дома, приводя себя в порядок, попивая водочку и фантазируя. Карпов тихо радовался тому, что его девочка никуда не убегает, мирно слушает радио, читает книжки, которые он раздобыл специально для нее — выпросил почитать у соседки с третьего этажа, даже сама сварила суп, Необыкновенно вкусный, и нажарила оладий с кабачками… Всегда бы так! Хотя, конечно, отпуск рано или поздно кончится, придется милой девочке снова вставать ни свет ни заря, да ведь иначе и денег не заработаешь. Карпов изо всех сил старался угодить своей красавице. Он то и дело подметал пол, он старательно мыл посуду, стирал, ходил в магазин, он вообще был готов на все ради своей сказочной птицы. Но почему-то настроение у Илоночки постоянно было неважным…

А Илона, почти не замечая Карпова со всеми его хлопотами и заискивающей щербатой улыбкой, придумывала все новые и новые варианты следующей встречи с Антоном Раменским… Она твердо решила, что сначала объяснится с ним, а уж потом видно будет, придется ли ей когда-нибудь еще заниматься «ночной охотой». Вообще-то она была уверена, что не придется, что Антон сразу и навсегда возьмет ее под свою защиту и опеку… А как же иначе? Стоит лишь ему узнать, что она любит его, что готова навсегда связать с ним свою жизнь… Да для него это будет такой подарок судьбы, что он и думать забудет обо всем на свете!

Наконец Илона решила, что теперь вполне можно показаться на люди. А точнее, на глаза Антону. И вот днем в пятницу, отправив Карпова в булочную, она принялась выбирать туалет для вечернего выхода. Прежде всего нужно было учесть, что ей придется ждать Антона на набережной Мойки, оказавшись там как бы случайно, а значит, она не может выглядеть так, будто заранее собралась именно в ресторан, и никуда больше. Что-то нарядное, но не слишком… Нейтральное, пригодное и для прогулки по улицам, и для похода в хороший ресторан. Да, задача не из легких. Конечно, нарядов за это время скопилось довольно много, но ведь эта встреча должна стать решающей, так сказать, судьбоносной, причем не только для Илоны, но и для Раменского тоже… Ради этого стоит постараться.

В итоге Илона остановилась на своих любимых черных брюках в обтяжку (в них она выглядела особенно стройной, совсем как фотомодель) и в меру открытой золотистой шелковой блузке со скромными рюшами. Легкий черный пиджак. Серьги — с жемчугом, но не с черным, а с классическим белым, так гораздо романтичнее. В черном жемчуге все-таки слишком много страсти, а ей сегодня нужно быть нежной и неуверенной в себе. На шее — тоже нитка жемчуга (к сожалению, поддельного, но богемского стекла, так что отличить от настоящего его можно только на ощупь). И никаких перстней, одно лишь обручальное кольцо. Впрочем, нет, кольцо с александритом она все-таки наденет. Малиновый камень придаст живость довольно строгому в целом туалету. Туфли — черные, из мягкой кожи, никакого лака. И такая же сумочка. Духи — «Трезор».

Сообщив Карпову, что снова отправляется в гости к подруге и снова, возможно, заночует у нее, Илона вышла из дома задолго до шести часов, хотя идти от берлоги Карпова до великолепного здания, где поселилась фирма «Миллениум», было от силы пятнадцать минут, и то если тащиться нога за ногу. Но Илоне хотелось немножко прогуляться, настроиться, и она пошла сначала в сад у Адмиралтейства. Она совсем забыла, что в этом саду дорожки не асфальтированные, а посыпанные гравием и для прогулок в туфлях на высоких каблуках не слишком хороши. Рассердившись на дорожки, Илона пошла вдоль сада по тротуару к Дворцовой площади. И тут…