Остров. Обезьяна и сущность. Гений и богиня - Олдос Хаксли

– Тогда к чему же сводится роль судей?

– Судья изучает материалы дела и выносит вердикт: виновен человек или нет. Если вина установлена, то он направляет его на терапию в КВП, а когда сразу очевидна такая необходимость – в местный совет специалистов в области медицины и микомистики. В положенные сроки КВП или советы экспертов информируют судью о принятых мерах и их результатах. При позитивных изменениях дело закрывается.

– А если позитивные изменения так и не наступают?

– С течением длительного времени, – сказал доктор Роберт, – они наступают всегда.

Воцарилось молчание.

– Вы когда-нибудь занимались скалолазанием? – неожиданно спросил Виджайя.

Уилл рассмеялся.

– Вам же известно, как я повредил себе ногу.

– Это было вынужденное восхождение. А я спрашиваю, занимались ли вы этим ради удовольствия?

– Да, в достаточной степени, чтобы убедиться в своей непригодности к этому развлечению, – ответил Уилл.

Виджайя посмотрел на Муругана.

– А вы? У вас были прекрасные возможности в Швейцарии.

Юноша глубоко покраснел и покачал головой.

– Врачи не позволяют подобных упражнений, – пробормотал он, – если у тебя есть хотя бы подозрение на туберкулез.

– Какая жалость! – сказал Виджайя. – Вам это принесло бы немалую пользу.

– А вы сами часто совершаете восхождения в своих горах? – поинтересовался Уилл.

– Альпинизм – это часть нашей школьной программы.

– Для всех?

– Для всех хотя бы понемногу. Самая обширная альпинистская подготовка у людей, принадлежащих к группе Грубой Силы. То есть примерно для одного из двенадцати мальчиков и одной из двадцати семи девочек. Мы скоро увидим, как группа детей совершает свое первое восхождение после перехода из начальной школы в среднюю.

Зеленая просека постепенно расширилась, стало светлеть, и из глубины влажных джунглей они выехали на широкую площадку, находившуюся почти на уровне земли, которую с трех сторон окружали красные скалы, громоздившиеся ввысь на две тысячи футов или даже больше, иссеченные разломами и с несколькими отдельно выделявшимися пиками. Воздух здесь значительно посвежел, а когда с солнцепека они въехали в тень от плывших над островом кучевых облаков, стало даже немного прохладно. Доктор Роберт склонился вперед и сквозь лобовое стекло указал на комплекс белых построек, окруживших небольшой холм в центре плато.

– Это и есть Высокогорная станция, – сказал он. – Семь тысяч футов над уровнем моря, но с пятью тысячами акров плодородной равнины, где можно выращивать практически все, что растет в Южной Европе. Пшеницу и ячмень, стручковую фасоль и капусту, салатные листья и помидоры (их ведь нельзя сажать там, где даже ночью температура не опускается ниже двадцати градусов Цельсия). Крыжовник, клубника, грецкие орехи, сливы, персики, абрикосы. Плюс все ценные виды растительности, которые изначально растут на такой высоте в горах, включая грибы, о которых наш юный друг отзывается с такой пылкой враждебностью.

– Именно туда мы и направляемся? – спросил Уилл.

– Нет, мы взберемся еще выше. – Доктор Роберт указал на самый последний отрог хребта из красного камня, по одну сторону которого земля плавно спускалась вниз до самых джунглей, зато по другую круто шла по склону горы к невидимой сейчас за облаками вершине. – Наша цель – старый храм Шивы, где пилигримы когда-то собирались каждый год в дни весеннего и осеннего равноденствия. Это одно из моих любимейших мест на всем острове. Когда наши дети были еще слишком малы, чтобы сопровождать нас, мы часто отправлялись туда на пикники – Лакшми и я. Чуть ли не каждую неделю. Сколько же лет минуло с тех пор!

В его голос проникли нотки печали. Он вздохнул, откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.

Они свернули с дороги, которая вела к Высокогорной станции, и джип снова пополз вверх.

– Остается самый последний и самый плохой участок, – сказал Виджайя. – Семь витков «серпантина» и невентилируемый туннель длиной в полмили.

Ему пришлось включить первую передачу, после чего разговаривать стало совершенно невозможно. Но через десять минут они прибыли на место.

Осторожно двигая своей все еще не до конца здоровой ногой, Уилл выбрался из машины и огляделся по сторонам. Между вздымавшимися вверх красными утесами с юга и протяженными спусками по всем остальным направлениям гребень горы был выровнен, и в самом центре этой удлиненной и узкой террасы стоял храм – величественная красная башня из того же камня, массивная, четырехугольная, рифленая по вертикали. Образец симметрии в контрасте со скалами, но правильной формы не в абстрактном понимании Эвклида, а с точки зрения прагматичной геометрии живого существа. Да, именно живого существа, потому что все богатые текстурой поверхности храма, все его контуры, вырисовывавшиеся на фоне неба, органично изгибались внутрь, сужаясь по мере приближения к кольцу из мрамора, над которым красный камень снова расходился вширь, как бутон готового раскрыться цветка, венчавшего приплюснутый и тоже ребристый купол.

– Построен примерно за пятьдесят лет до нормандского завоевания[54], – сказал доктор Роберт.

– Но выглядит так, – отметил Уилл, – словно его вообще никто не строил. Как будто он вырос из камня сам по себе. Взошел, как семя агавы, готовый выпустить двенадцатифутовый стебель и распахнуться на его конце чудесным цветком.

Виджайя тронул его за руку.

– Взгляните, – сказал он, – группа школьников как раз совершает спуск.

Уилл повернулся в сторону гор и увидел молодого человека в башмаках с шипами на подошвах и в одежде альпиниста, который спускался по узкой расщелине в поверхности скалы. Найдя небольшую площадку, дававшую возможность немного передохнуть, он остановился, забросил голову назад и издал громкий альпийский клич-йодль. В пятидесяти футах над ним из-за края скалы показался мальчик, свесил ноги вниз с того места, где только что стоял, и тоже начал спуск по расщелине.

– Неужели не соблазняет? – спросил Виджайя, обратившись к Муругану.

Заметно переигрывая в роли скучающего, умудренного опытом взрослого мужчины, у которого есть дела поважнее, чем наблюдать за детскими играми, Муруган передернул плечами:

– Нисколько.

Он отошел в сторону, уселся на сильно побитого непогодой, вырезанного из камня льва, достал из кармана американский журнал с безвкусно пестрой обложкой и принялся читать его.

– Что за литература? – спросил Виджайя.

– Научная фантастика. – В ответе Муругана отчетливо слышался пренебрежительный вызов чужому мнению.