Экстрасенс разбушевался - Анатолий Дроздов

– Интересно, – согласился Фидель. – Хотя организовать непросто. Боюсь, нам не поверят. На какой-то Кубе получили то, что не смогли богатейшие страны мира с их прекрасными клиниками и университетами. На то, чтобы убедить, уйдут годы.

Прав команданте, ох, как прав.

– Процесс можно ускорить, – сказал я. – У вас нет предубеждений в отношении Израиля?

– Нет, – покрутил он головой. – У вас там связи?

– Формально я наполовину еврей. Меня усыновил уезжавший в Израиль профессор. Есть знакомые в одной израильской спецслужбе – излечил сына руководителя. А еще неплохо знаю этих людей. Возможность исцелить своих граждан они не упустят ни за что[69]. Заработать на лечении других – тоже. И плевать им на мнение остальных.

– Как вы собираетесь их привлечь?

– Через несколько дней я улетаю в СССР. Там планирую встретиться с нужными людьми. Они сами выйдут на вас. Мне потребуются контакты.

– Вам дадут их, – кивнул Фидель. – Ну, а как быть с советскими гражданами? Кто станет их лечить, если лекарство здесь?

– Я планирую производить его в Минске. Там у меня надежные друзья и поддержка руководства республики. Если заручусь ею в полной мере, попрошу вашей помощи.

– Вы получите ее! – заверил Фидель. – Не хочу, чтобы советские люди остались без лечения. Они много сделали для моей Родины. У меня будет просьба, Михаил Иванович. Посетите наше фармацевтическое предприятие. Посмотрите, как идет производство лекарства. Подскажите, если что не так.

– Непременно, компаньеро команданте! – заверил я.

На фабрику я отправился как был – в мундире и с наградами. Разве что переводчик принес мне форменное кепи. Мы заехали в ворота предприятия и остановились у крыльца административного корпуса. Нас здесь ждали. Не успел выйти из машины – «волги», к слову, как подлетел высокий, лысый кубинец.

– Добрый день, компаньеро Мурашко! – затрещал по-русски. – Я директор фабрики Рамирес. Рад приветствовать великого целителя и Героя Кубы! Буду рад угостить вас кофе и сигарой. Если пожелаете, то и ромом. Прошу ко мне в кабинет.

– В другой раз, компаньеро, – отказался я. – У меня мало времени. Фидель попросил оказать вам помощь. Займемся этим.

Меня облачили в белый халат и шапочку, показали производство и лабораторию. А быстро кубинцы развернулись! Чаны, где заваривается мате, промышленные термосы… На выходе – стеклянные емкости с отваром. Я проверил их – все в порядке, концентрация активных молекул в норме. В упаковочном цехе емкости помещали в деревянные ящики, уплотняли ватой и тащили к грузовикам. На площадке перед цехом их стояло несколько.

– Повезут в клиники, – пояснил директор. – Работаем круглосуточно, но лекарства все равно не хватает. Спрос большой.

– А какая дозировка? – спросил я.

– Детям до семи лет – двести миллилитров, – ответил Рамирес. – В два приема. Подросткам – вдвое больше. Взрослым – втрое или вчетверо, но сказать точно не могу. Им лекарства не дают. Фидель сказал: «Для начала вылечим детей», – он вздохнул. – Не могли бы вы оценить наши экспериментальные разработки? Раз уж здесь?

Разработки я забраковал – молекулы в представленных образцах не размножались.

– Пытались заменить мате, – объяснил директор. – Было б хорошо вырабатывать лекарство из собственного сырья, но пока покупаем в Аргентине. Их торговцы уловили интерес с нашей стороны и взвинтили цены. Сейчас ищем поставщиков в Бразилии и Парагвае. Но еще не ясно, подойдет ли их мате. Да и денег нет совсем. Выделенные лимиты кончились.

Он хитро посмотрел на меня. Ох, не зря послал меня сюда Фидель! Знал, кого можно потрясти. И ведь не упрекнешь – для людей старается.

– Сколько нужно?

– Сто тысяч долларов, – выпалил Рамирес и добавил: – Для начала.

– Пусть посольство в Аргентине даст номер счета в банке. Я переведу деньги. Вернете, как разбогатеете.

– Спасибо, компаньеро! – директор схватил мою руку своими и энергично затряс. – Кстати, Михаил Иванович. Наше министерство здравоохранения поручило нам придумать название лекарства. Мы тут посоветовались. Вот! – он взял банку и развернул ее этикеткой ко мне.

«Miguel», – прочел я. «Мигель» то бишь. Ясен пень, в честь кого.

– Нравится? – улыбнулся директор.

– Я б убрал букву «u». Тогда в названии будет слово «гель»[70]. Как-то ближе к медицине. «Mi» может означать, что угодно, например, первые буквы моего имени и отчества. Для вас. Остальные пусть гадают.

– Интересно, – согласился директор. – Предложим.

Он все же затащил меня в кабинет, где угостил ромом и сигарой. Куба… Затем меня отвезли в аэропорт. Перед этим я переоделся в свой костюм, форму и награды спрятал в сумку. Незачем пробуждать лишний интерес у аргентинских пограничников. На прощание мне вручили запечатанный конверт и кубинский паспорт. На снимке в нем я был в гражданской одежде – фотограф использовал монтаж.

– Команданте просил вам передать, что на Кубе вы всегда встретите теплый прием, – сказал вручивший пакет адъютант с погонами майора. – Захотите жить у нас – получите дом и клинику в свое распоряжение.

– Спасибо, компаньеро, – сказал я. – Передайте команданте мою искреннюю благодарность. Он великий человек. Кубе повезло с руководителем.

Адъютант заулыбался. Я пожал ему руку и поднялся по трапу в самолет. Там вскрыл конверт. Фотографии. На одной Фидель прикрепляет звезду Героя к моей рубашке. На второй пожимает руку. Третья – общая, я стою рядом с Фиделем. Будет что повесить на стену. Но это уже в Минске, в поместье нельзя. Разглядит прислуга, и пойдут ненужные разговоры. Полистал паспорт. Блин, да он дипломатический! Таможню можно проходить без досмотра, правда, в тех странах, которые разрешают въезд без визы. А таких мало. Но хоть что-то.

В аэропорту Буэнос-Айреса я взял такси. Можно было вызвонить Алонсо, но пока приедет… Мне хотелось домой. В поместье меня встретили кубинцы и Рауль. И, конечно, жена с Петей. Диего и его людей не было, персонал ушел – рабочий день кончился. Я обнял Вику, поцеловал сына, и попросил всех подождать в столовой. Поднялся к себе, переоделся в форму, поправил награды перед зеркалом и спустился вниз. Фотографии тоже захватил – вот такой я тщеславный.

Мой появление в столовой вызвало немую сцену. Даже Рауль уронил челюсть – видимо не поставили в известность. Первым нашелся Луис. Прокричал команду, кубинцы встали и вытянулись.

– Компаньеро майор! – отчеканил Луис. – За время вашего отсутствия происшествий не случилось. Докладывает тененте Гальяго.