Женщина на грани нервного срыва - Лорна Мартин

В такие минуты я испытывала крайне противоречивые эмоции по отношению к сидящей за столом женщине. Одновременно любовь и ненависть. Я любила ее всей душой и была безмерно ей благодарна, потому что чувствовала, как иду на поправку, несмотря на всю странность и болезненность лечения. И в то же время я ненавидела ее за то, что она то и дело буквально тыкала меня лицом в грязь.

— Ну хорошо. Почему, по вашему мнению, я это делаю? Почему я избегаю полноценных отношений в реальной жизни, но без конца о них фантазирую?

Я не думала, что она ответит. Как же я ошибалась.

— Полагаю, здесь стоит рассмотреть несколько факторов. Возможно, вы боитесь сформировать глубокую привязанность, потому что не хотите снова испытать боль потери. Вероятно, всякий раз, когда перед вами появляется перспектива партнерства, вас охватывает подсознательный страх в конечном итоге остаться одной. Думаю, на каком-то уровне вы чувствуете себя недостойной настоящей любви и подозреваете, что, как только кто-либо узнает вас достаточно хорошо, ему не понравится то, что он увидит.

Я думала, что это все, но оказалось — нет.

— Полагаю, вы хотите, чтобы вас любили такой, какая вы есть, принимали вас целиком и полностью, но на такую любовь способны только ваши родители и дети. Соответственно, посторонний человек никогда не сможет полностью вас удовлетворить. Думаю, в каком-то смысле ваши фантазии — защита от одиночества. Я также думаю, что для вас сосредоточиться на одном мужчине значит отказаться от возможности заполучить других мужчин, а вы, как мне представляется, не любите отказываться от возможностей. И еще я полагаю, что вы склонны наделять своих партнеров сверхчеловеческими свойствами. Вы передаете им всю власть над собой, вы ожидаете, что они вас спасут и сделают вас счастливой, хотя это ваша и только ваша собственная обязанность. И кроме того, я считаю, что вы влюблены в саму мысль о влюбленности, но, судя по всему, боитесь полюбить в реальной жизни.

Мыльный пузырь моего счастья только что лопнул у меня на глазах.

Но у доктора Дж. в рукаве был еще один джокер.

— Наше время практически истекло. Но, прежде чем мы расстанемся на месяц, я хочу сказать еще кое-что. Вы говорите, что я разрушила ваши фантазии о Дэвиде. Возможно, это даже хорошо, потому что, каков бы он ни был, он никогда не смог бы соответствовать вашим завышенным ожиданиям. Он всего лишь человек. Он не может вас спасти. И последнее: пока вы не проснулись однажды утром и не обнаружили, что вам уже пятьдесят и жизнь прошла мимо, я призываю вас решить, что вы предпочитаете — мечтать и фантазировать в одиночестве или принять реальную жизнь, которая, при всех своих трудностях и разочарованиях, приносит гораздо больше удовлетворения и возможностей для самореализации. Вам следует поразмыслить о том, чего вы на самом деле хотите от жизни. Иначе существует опасность так и плыть по течению, предаваясь мечтам, до конца своих дней.

По дороге домой я присела на скамейку в парке Келвингроув. Уже некоторое время я ходила на сеансы и обратно пешком. Стояло прекрасное летнее утро. Я вспоминала ее слова и понимала, что она права. Ужасно, но она была во всем абсолютно права.

— Привет, красавица. Добро пожаловать на Ямайку.

Молодой парень по имени Лерой протянул мне сжатый кулак. На Ямайке при встрече стукаются кулаками — это такое выражение симпатии, уважения и пожелания всего наилучшего. Я ткнула его кулак своим, чувствуя себя довольно глупо.

— О… э-э… Привет, ребята.

Его друг Дензел, ходячий секс-символ, медленно-медленно оглядел меня с головы до ног, обласкав взглядом каждый сантиметр моего облаченного в купальник тела — бледного, измученного, полного шлаков. К некоторым местам он присмотрелся пристальнее, чем позволяли себе мои самые страстные ухажеры, и выдохнул:

— Ты самая красивая женщина из всех, кого я видел.

Я слабо хихикнула.

— Поверь. Я словами не бросаюсь. Ты правда очень красивая. Ты супермодель?

— Э-э… нет…

А сама подумала: теперь могу всем рассказывать, что меня приняли за звезду подиума!

На Ямайку я прибыла с редакционным заданием — написать материал о набирающем популярность «романтическом туризме». Это, разумеется, эвфемизм; если называть вещи своими именами, это секс-туризм, или попросту проституция.

Я прогуливалась по знаменитому пляжу Негрил, слушая в плеере Боба Марли. Десять километров белоснежного песка, теплые бирюзовые волны, трепещущие на ветру листья пальм — рай, да и только.

Конечно, я предавалась мечтам о Дэвиде. Предупреждения доктора Дж. по-прежнему звучали в ушах, но бороться с собой было невозможно. К счастью, в реальность меня вернула эсэмэска от Камаля. Он спрашивал, как продвигается статья. И в самом деле, чужие любовные приключения сейчас должны были интересовать меня гораздо больше собственных. Я стала послушно озираться в поисках немолодых белых женщин и их юных спутников-ямайцев.

Тут-то я и встретила Лероя и Дензела. Им было по двадцать два.

Когда я сообщила, что приехала из Шотландии, они заявили, что обожают «Храброе сердце», и со словами «Свобода, сестра!» снова протянули мне сжатые кулаки. Я хотела было выступить в защиту Соединенного Королевства — я считаю себя не только шотландкой, но и британкой, — но сообразила, что в данной ситуации это, пожалуй, неуместно. Поэтому ответила: «Свобода, братья» — и стукнула их кулаки своим.

Они предложили показать мне Синие горы[24]и пещеры, в два голоса приговаривая:

— Тебе нужны защитники, красавица. Другие мужчины будут к тебе приставать, они попытаются обобрать тебя, особенно если будешь везде ходить одна. А мы о тебе позаботимся.

В качестве дополнительной приманки они упомянули, что у них лучшая травка и кокаин на Ямайке. Я вежливо отказалась, поведав жуткую историю о том, как из-за наркотиков чуть не рассталась с жизнью. Однажды в приступе безрассудного гедонизма я проглотила одну шестнадцатую таблетки «экстази», втерла в десну чуток кокаина и три раза затянулась марихуаной и после этого, как говорят наркоманы, «выпала в осадок»: у меня дико закружилась голова, и я решила, что сейчас умру. Но ямайские мальчики авторитетно заявили, что их товар — чистейший, высочайшего качества, не то что «шотланшская джурь». Да-да, они не просто были самыми добросовестными драгдилерами Ямайки, они также отлично копировали шотландский выговор Шона Коннери.

Осознав, что сбагрить мне траву не удастся, Дензел сменил тему и спросил, не родственница ли я, часом, Эль Макферсон. Может, сестра? Потом он попробовал другой заход:

— Ты не такая, как прочие женщины, которые сюда приезжают. Ты совсем другая. Я чувствую это, когда говорю с тобой, когда смотрю в твои прекрасные глаза. В тебе есть нечто особенное. Нечто очень особенное.