Я – Орк. Том 3 - Евгений Лисицин

воинов в полных латных доспехах. Они были вооружены композитными луками и артефактными мечами. Ни одного мага, не считая самого графа, что делало мой основной дар бесполезным.

— Вернемся? — обеспокоенно предложил гоблин.

— Зачем? Если он решит напасть в открытую, полицейские его точно не остановят. Как бы вообще не встали на его сторону, — усмехнулся, вспомнив виноватое лицо Подлякова. — Пойдем пообщаемся. Покажу ему свой новый топор!

Глава 22

Хоть Моравский и пытался скрывать, я за версту чуял его нервозность. Ну еще бы, он дважды пытался меня убить, потерял кучу эльфов, и вот я стою прямо перед ним в черном пальто красивый. Понятно, боя сейчас не случится, слишком много свидетелей и камеры висят, но почему бы немного не попугать?

— А вот и будущий смертник! — радостно оскалился я. — Решил посмотреть на настоящего мужика, раз у отражения в зеркале с этим проблемы? Или тебе хватит яиц вызвать меня на дуэль?

— За все то, что наговорил и сделал, ты несомненно заслуживаешь смерти. Но сейчас я ищу мира, а не войны, — пафосно заявил он. — Чего ты хочешь за возврат моего сына?

— Он напал на меня, подло воспользовался тайным тоннелем, которого, кстати, не было в переданной мне документации. — Я скрестил руки и нагло ухмыльнулся. — Это заслуживает смерти.

— До этого ты проявлял себя весьма… милосердным. Почему я не могу заплатить тебе так же, как побежденный тобой герцог? Или ты любишь британцев больше, чем русских? — Он презрительно дернул губой и… его чувства были искренними! Он обижался на меня и подозревал в расизме. Ничего не понимаю…

Ситуация начинала выглядеть странной. В первую очередь, я не чувствовал в этом эльфе привычной мне ненависти, скорее, страх и обиду. Будто это я наехал на него и он защищается. Или он жесткий лицемер, верящий в собственную правоту, или я чего-то не знаю.

— Допустим, я готов выслушать твое предложение. Хочешь высказать его прямо здесь или поговорим в более спокойной обстановке?

Он замялся. С одной стороны, здесь была куча свидетелей, включая полицейских в форме. С другой — он вроде как пытался отыгрывать дипломата. После некоторых колебаний граф скривился и едва заметно кивнул.

— Мы последуем за вами. Ведите. — Телохранители и члены дружины сильно удивились решению, но вида не подали.

У меня сразу возник соблазн отвезти их в гномью таверну и провести очную ставку с Глоином, но я решил не форсировать события. Да и его банально может там не оказаться, а мне не хотелось терять преимущество неожиданности.

Генрих здорово удивился, когда я выбрал его офис местом назначения. Гоблин резво для своего возраста выскочил из нашей машины и скрылся за бронированной дверью под недоуменным взглядом Моравского. Буквально через минуту Генрих вышел к нам с каменным лицом, переодевшись в костюм из моей лавки. Не знал, что он у него есть, до этого он ездил в старой одежде.

— Рад приветствовать сиятельных господ, — чопорно поклонился он. — Прошу за мной, чай готов. Нет-нет, только аристократы.

Кира якобы расстроенно пожала плечами и осталась в окружении кучи недружелюбных эльфов. Я вообще не переживал за нее — раз среди них не было магов, все больше набирающая силу суккуба играючи расправится с ними и бровью не поведет. Тем более с ней остался Максвелл. Кот демонстративно развалился на капоте, подставляя девушке мягкий пушистый живот. Эльфеныш остался сидеть на заднем сиденье в запертой машине, из милосердия я не стал включать ему печку на полную мощность.

Оставшись со мной наедине, не считая гоблина, Моравский помрачнел еще сильнее. Он с большим подозрением посмотрел на поданную секретаршей чашку, так и не притронувшись к напитку. Я же напротив с удовольствием выпил, Генрих не пожалел дорогой заварки.

— Приятно обладать иммунитетом к большинству ядов, — как бы невзначай заметил эльф.

— Это оскорбительные намеки! Я бы ни за что не стал травить вас у себя в офисе, у меня репутация! — Неподдельное возмущение и тон Генриха ясно говорили, что в любом другом месте гоблин был бы совершенно не против. — Итак, уважаемый, не поведаете, какой размер выкупа вы хотите предложить за жизнь своего сына?

— Я буду говорить с твоим хозяином наедине, — ледяным тоном ответил Моравский, смело глядя мне в глаза. Пальцы у него как-то подозрительно двигались. Хрен знает, то ли плел наговор, то ли готовился схватиться за скрытый кинжал и прирезать меня, то ли разучивал чечетку. — Оставь нас.

— Это невозможно! Как адвокат и юрист барона Чернышева я имею право…

— Я справлюсь, Генрих, спасибо. — Не видел смысла в присутствии гоблина. Вряд ли нам потребуется срочное знание каких-то законов или подкуп судьи. Он обиженно фыркнул и вышел, не забыл хлопнуть дверью.

Мы с Моравским одновременно установили заклинания от прослушки. Казалось, напряжение между нами можно было потрогать.

— Я хочу знать… за что? Что мы тебе такого сделали? — Его била едва незаметная дрожь. — Это ненависть к моей расе? Или иностранцам? Так я потомственный русский! Мой дед был мигрантом…

— Меня совершенно не интересует твоя раса или история семьи, — покачал головой. — Не прикидывайся белым ягненком. Это ты напал на меня, причем дважды. Я лишь защищался.

— Как ты смеешь говорить мне это после своих унизительных требований? У меня не было выбора! — закричал граф, распаляясь. Точно сейчас вот-вот набросится. — Как ты вообще мог подумать, что я отдам тебе свою дочь, любитель эльфиек!

Все произошло очень быстро. Он таки выхватил из-за пояса покрытый ядом узкий стилет и попытался заколоть меня. Я легко перехватил его руку и сжал запястье, заставив с криком выпустить оружие. Ножик на всякий случай оттолкнул ногой под диван и кинул покрасневшего, задыхающегося эльфа на кожаный диван.

— Значит, так, еще раз попытаешься напасть на меня, я тебе руки и ноги сломаю. — Продемонстрировав сжатый кулак, я вернулся на свое место и забрал кружку графа. Вкусный все же чай! — Тебя случайно галлюцинации не мучают? Какие нахрен требования твоей дочери? Мы только сегодня познакомились.

— Твой лучший друг передал мне послание, заверенное твоей печатью. Там все было предельно четко написано! — растерянно ответил граф.

— Оно у тебя с собой? Покажи мне, — потребовал я. Увидев смятый лист бумаги, громко хмыкнул: