Исповедь чекиста. Тайная война спецслужб СССР и США - Фёдор Жорин

И вот однажды руководством Комитета обсуждался один вопрос с грифом «особой важности». Все заместители Председателя посмотрели его, внесли свои предложения. Осталось согласовать проект с Г.К. Циневым. Я звоню в его приемную. Трубку берет помощник полковник Александровский. Объясняю суть проблемы. Он приглашает меня в приемную Цинева и говорит с ухмылкой, что, мол, он не имеет права читать документы, адресованные лично Г.К. Циневу с таким грифом секретности. И спрашивает, что ему делать в создавшейся ситуации.

Я ему отвечаю, что к конверту приложена фишка, на которой Г.К. Цинев должен расписаться, затем ознакомиться и решить, есть ли у него замечания. Помощник спрашивает, известно ли мне содержание документа. Отвечаю, что конечно, так как мы его готовили.

Он спрашивает, а о чем документ? В свою очередь я принимаю его манеру разговора и отвечаю, что гриф секретности «особой важности» не позволяет мне разглашать суть документа.

Тогда П. Александровский делает неожиданное предложение, чтобы я сам лично доложил документ Г.К. Циневу. Под предлогом, а вдруг у Гэ Ка (так он называл своего шефа) возникнут вопросы. На что я ответил, что такое предложение несколько нарушает установленный порядок, но я согласен. Помощник по прямому телефону докладывает ситуацию и испрашивает у Гэ Ка разрешения, чтобы я доложил ему документ.

Уточню, что я работал в группе Коллегии только два года и только-только был назначен секретарем Коллегии. Возможно, меня проверяли, как я поведу себя в нестандартной ситуации. Зайти к первому Зампреду генералу армии Г.К. Циневу в кабинет?! Это было равнозначно пожать лапу тигру. Тем не менее я не дрогнул и вошел в кабинет Г.К. Цинева. Доложил по форме о сути проблемы.

Надо признаться, что мои внутренние переживания не подтвердились. Разговор длился около 10 минут в спокойном, рабочем режиме. Обсудили замечания по проекту других заместителей Председателя. Кульминацией ситуации было предложение Г.К. Цинева оставить ему документ с тем, что он еще поработает над ним. Я ответил, что это его право, но необходимо расписаться на фишке, что он получил документ. Без всякой проблемы Г.К. Цинев расписался, отдал мне расписку, и я вышел из его кабинета.

Проблема возникла спустя минут пять. Помощник Г.К. Цинева отнес лично документ начальнику Секретариата генералу Бабушкину и рассказал, как происходило визирование документа, что я не только разговаривал с Г.К. Циневым, но и взял у того расписку за документ.

Бабушкин гневным голосом вызвал меня к себе в кабинет и минут 15 раскатывал, как лист в сталелитейном цеху: «Как вы смели войти в кабинет…», «как надоумились взять расписку у первого зампреда?» и т. п. На что я ему ответил, что инструкцию КГБ СССР о порядке работы с совершенно секретными и особой важности документами подписал сам Г.К. Цинев, а потому и должен показывать пример в ее исполнении. Генерал чуть не лишился голоса. Потом успел сообщить, что я очень резво начал на новой должности и придется мне искать замену

И вдруг в этот момент звонок от Г.К. Цинева. Тот предупредил генерала Бабушкина, что мои действия были правильными и чтобы не предпринимали против меня никаких репрессивных мер. Я все это слышал, так как голос у Г.К. Цинева был очень звонкий, а Бабушкин не успел мне сделать жест, чтобы я удалился из его кабинета.

Позже полковник П. Александровский смеялся и говорил, что проверял меня. Ситуацию он просчитал и попросил своего шефа позвонить начальнику Секретариата, чтобы меня не давили.

Через пару часов о происшедшем знали все сотрудники Секретариата. А начальник отделения кадров пришел ко мне и на коленях просил подарить ему расписку Г К. Цинева для коллекции.

В свою очередь, я считал, что если бы все от лейтенанта до маршала соблюдали требования режима секретности в обращении с секретной информацией, то намного легче было бы выявлять шпионов и других подлецов. Порядок должен быть, как говорят немцы.

Но у славян никогда секреты не умели беречь.

С той поры прошло много-много лет. Да и с написания книги время прошло достаточно, когда совершенно неожиданно в 2009 году мне открылась еще одна тайна закулисных проделок Горбачева.

Оказывается, в разгар ГКЧП или так называемого путча Янаева, Крючкова и иже с ними из ЦК КПСС пришло строгое указание во все партийные органы на местах (области, союзные республики), а также в органы КГБ на местах, суть которого сводилась к тому, что все первые руководители этих органов обязаны отключиться от телефонной связи, заболеть, лечь в больницы, уехать за тридевять земель и т. п. Одним словом, сделать все, чтобы дежурные по КГБ — УКГБ не смогли с ними связаться и уточнить, что следует делать оперативному составу в момент крайнего обострения политической обстановки в стране, фактически в момент гибели Советского государства.

Как известно, органы госбезопасности, которые к 1991 году были перенасыщены казачками из партийных функционеров, боялись своей собственной тени, а не то чтобы самостоятельно принять решение по острому чекистскому вопросу. Во всех средствах массовой информации они заверяли народ в том, что органы КГБ стали демократичными, законопослушными, гуманными, что сталинские и бериевские методы канули в Лету…

В годы правления Горбачева не то чтобы антисоветчиков, а даже установленных шпионов умоляли прекратить враждебную деятельность, а то органы КГБ «вынуждены будут их задержать, арестовать».

Спросите у сотрудников 2-го отдела УКГБ по Киеву и Киевской области, которые выявили и доказали шпионскую деятельность 2-х лиц в пользу ФРГ, чем кончилось дело? Председатель КГБ Украины Н. Голушко похвастался результатами перед М. Горбачевым напрямую. А тот ответил, что на днях у него запланирована поездка в ФРГ и неудобно будет разговаривать с канцлером, если будут проведены аресты шпионов. Генсек порекомендовал довести до сведения этих лиц, что органам КГБ известно об их шпионской деятельности, поэтому пусть они сами потихоньку уезжают с Украины (Белая Церковь. 1990 год).

Об указании ЦК КПСС об исчезновении руководящего состава партийных органов и органов КГБ — УКГБ на период театральной игры в ГКЧП мне сообщил в 2009 году один из заместителей председателя КГБ Молдавии. Повторюсь, что председатель КГБ Украины Н. Голушко в это время пребывал в Москве.

Вот таким образом органы госбезопасности в 1991 году устранились от выполнения своей основной функции по защите социалистического Отечества.

Впоследствии таким же образом партийные функционеры нейтрализовали деятельность местных парторганизаций. Ни одна из них не поднялась на защиту коммунистических завоеваний. СССР и коммунистическая практика исчезли тихо, незаметно, без эксцессов. Руководящая роль Генсека и ЦК КПСС проявились блестяще. Все партфункционеры получили свою «хатынку в Швейцарии» или счет в иностранном банке.

Свою долю, правда значительно меньшую, получили и руководители КГБ — УКГБ, которые сразу же ушли в отставку и занялись частным предпринимательством. Тоже тихо. До сих пор никто не спросил у них, почему не выполнили свой долг по защите социалистического Отечества и откуда появились средства на безоблачную жизнь за рубежом и в персональных загородных замках.