Радиевые девушки. Скандальное дело работниц фабрик, получивших дозу радиации от новомодной светящейся краски  - Кейт Мур

«Я потеряла, – горько говорила Альбина, – двоих детей из-за своего состояния». Предыдущей осенью, как Берри узнал от врачей, она потеряла третьего ребенка: малыша, который, сложись все иначе, мог бы выжить. Она была так рада, узнав о своей беременности, – однако счастье продлилось недолго. Потому что, когда врачи оценили ее состояние, беременность пришлось прервать – настолько плачевным было ее здоровье. Они назначили ей аборт «по медицинским показаниям». «Порой я была в таком отчаянии, – признавалась Альбина, – что подумывала отравиться, чтобы положить всему конец».

Доктор Хамфрис сказал, что отравление радием «уничтожило желание жить [у его пациентки]». Берри оставалось лишь надеяться, что у красильщиц в этот день будет желание сражаться.

Эдна Хассман первой давала показания. Луису пришлось чуть ли не донести свою жену до свидетельской трибуны. Его прекрасная блондинка Эдна на первый взгляд выглядела как вылитая модель, небрежно положившая одну ногу на другую. Однако ее внешний вид обманывал: она просто не могла расцепить ноги, так как тазобедренный сустав был зафиксирован под этим «аномальным углом». Она также оказалась не в состоянии двигать правой рукой: даже не могла ее поднять, чтобы дать клятву.

Судьей, который вел разбирательство, был вице-канцлер Джон Бэйкс, очень опытный мужчина за шестьдесят. Бэйкс, наверное, надеялся на всеобщее сочувствие в ходе слушаний, так как его собственный отец погиб из-за полученной на прокатном стане травмы. У Бэйкса были густые усы и очки: он доброжелательно посмотрел на Эдну, готовящуюся дать свои показания.

Берри начал издалека, как они и договорились. Эдна сосредоточилась на нем, отвечая на простые вопросы о том, где она живет, рассказывая про свою жизнь домохозяйки, хотя до суда она призналась: «Я не справляюсь со своим маленьким домом». Она объяснила: «Я делаю, что могу, однако большую часть работы по дому выполняет муж».

Эдна была уставшей. «Худшее, с чем мне приходится мириться, так это с бессонницей по ночам из-за боли в бедрах», – говорила она. Так что ей не стало легче, когда всего восемь вопросов спустя она начала описывать свою работу в USRC, а адвокаты корпорации принялись встревать со своими многочисленными протестами. Берри этого ожидал. Четвертого января он опрашивал еще одного свидетеля в присутствии адвокатов компании – стоматолога из Ньюарка, доктора Барри. И они тоже спорили по любому поводу. В медицинской карте Ирен Рудольф была запись: «Восстановление? Нормально». Барри объяснил, что речь шла о восстановлении после анестезии. Адвокаты, однако, язвительно заметили: «Разве не имеется в виду восстановление от болезни?»

Они задавали один и тот же вопрос в различных формулировках по меньшей мере восемь раз, прежде чем свидетель мог продолжить.

Эдна Хассман, однако, была специалистом своего дела, как доктор Барри – своего. Она была 26-летней больной домохозяйкой, и агрессивная тактика адвокатов компании в ее случае не пошла им на пользу. Когда они принялись расспрашивать ее про конкретные даты и количество падений из-за начавшихся болей, Бэйкс прервал их. «Какое это имеет значение?» – спросил он. Продолжая давать показания, Эдна вызывала все больше сочувствия. «Я мучаюсь, – сказала она суду, – постоянно».

Неопытность Берри в судебных разбирательствах давала о себе знать. Несмотря на цепкий ум, он все еще находился в самом начале своей карьеры – однако судья, как оказалось, был готов его поддержать. Когда вслед за Эдной за трибуну заступил доктор Хоффман, Бэйкс принялся помогать Берри правильно формулировать свои вопросы («Что он сделал, чтобы заполучить эту информацию, и что он из нее узнал?» – подсказал он) и даже вмешался, чтобы помочь, когда ожидал возражения со стороны защиты.

В ходе перекрестного допроса доктора Хоффмана адвокаты компании попытались применить ту же тактику, что и с Дринкерами.

«Это был первый случай, когда вы имели дело с проблемой радиевого некроза?» – спросил Маркли у статистика, вышагивая по залу суда.

«Да, сэр, совершенно новая тема».

«У вас не было по ней никаких знаний, не так ли?»

«Как и ни у кого другого…» – заметил Хоффман.

«Я прошу вас, – строго сказал Маркли, – говорить только за себя. Первый ли раз вам довелось иметь дело с этим вопросом?»

«Да, сэр», – вынужденно согласился Хоффман.

После этого Маркли попытался добиться, чтобы суд и вовсе не рассматривал показания Хоффмана. «Я утверждаю, Ваша честь, – сказал он со снисходительной улыбкой, – что обычный статистик не обладает достаточной квалификацией, чтобы давать в суде свое экспертное мнение».

Бэйкс, однако, к разочарованию Маркли, не собирался играть в его игры.

«Думаю, что он представляет собой нечто большее, – ответил судья. – Думаю, вы принижаете его квалификацию».

На этот раз все пять женщин наблюдали за разворачивающейся перед ними драмой. Вокруг них были и свидетели защиты. «Меняющий окраску, словно хамелеон», доктор Флинн сидел в зале суда прямо напротив них. Грейс чувствовала внутреннее спокойствие, зная, что следующей пойдет она. «Грейс настолько привыкла говорить о болезнях, – написал про мисс Фрайер один журналист, – что может не моргнув глазом рассказать про эти смерти».

Тем не менее, должно быть, она немного, да нервничала, когда пристав осторожно помог ей встать за свидетельскую трибуну. Вот он, подумала Грейс. Ее шанс поведать свою историю.

Она неловко присела на стул: металлический спинной корсет врезался ей в кожу, а свежая повязка после недавно перенесенной операции липла к челюсти. Тем не менее эта худенькая молодая девушка с аккуратными темными волосами и умными глазами собралась и заговорила.

«Нас научили смачивать кисти губами», – сказала она.

«Все ли девушки работали подобным образом?» – спросил Бэйкс.

«Все, кого я видела, так делали», – ответила Грейс.

«Вам хотя бы раз говорили, чтобы вы не клали себе кисть в рот?» – осведомился Берри, переходя к сути проблемы.

«Лишь однажды, – сказала она. – Доктор фон Зохоки проходил мимо и, увидев, как я кладу кисть себе в рот, сказал мне этого не делать».

«Что еще он сказал?»

«Он сказал, что я могу из-за этого заболеть».

Она отвечала кратко и информативно. Они с Берри задали быстрый темп – вопросы и ответы так и отскакивали, прямо как они и планировали. Тем не менее Берри дал ей возможность подробно рассказать о своих страданиях, чтобы все могли узнать, что натворила компания: «Мне семнадцать раз выскабливали челюсть, при этом частично удаляя кость. Большинство моих зубов удалили. [Моя] спина рассыпается, и одна из костей в [моей] ноге полностью разрушена».